Игры Сердец. Противостояние

– Теперь ты моя! – низким, рокочущим голосом проговорил он, и Киара задохнулась от испытываемых эмоций.

Покраснев, она смущённо кивнула и закусила губку, не зная, почему вдруг испытывает такую робость. Хотелось прижаться к Рэйтану, приникнуть к нему всем телом, и в то же время она не решалась, словно они на самом деле впервые остались наедине.

Очень медленно, нарочито осторожно, Рэйтан протянул руки и обхватил лицо стоящей рядом девушки ладонями, лаская большими пальцами скулы. Скользнул по щекам и спустился на шею, поглаживая и едва заметно сжимая, массируя. Он гладил и не сводил с губ любимой горячего взгляда. «Моя. Только моя! Люблю!» – светилось на лице. Он хотел сказать так многое, но не было слов. Рэйтан поднял ослабевшую ладонь девушки на уровень своих губ и перецеловал пальчики, по-прежнему отслеживая девичью реакцию. То, к чему он так долго стремился, наконец-то сбылось! И он хотел целовать её всю, маленькую. Целовать, желанную. Истомить, разнежить, залюбить до крика и стона, заполняя собой без остатка, спускаться жадными поцелуями по гибкому, подрагивающему от желания телу, прихватывая губами бархатную кожу, и делать это до тех пор, пока Киара не забудет, как её зовут. Он наконец-то обрёл свою женщину и Рэйтан последовал за мечтой со всем пылом изголодавшегося мужчины: как только Киара, облизнув губки, подалась к нему навстречу, он склонил голову и жадно приник к её губам, хищным жестом прижимая любимую ближе.

…Как её зовут, Киара забыла сразу же. Улетела, потеряв мысли обо всём, как всегда бывало, когда Рэйтан находился рядом. От запаха его тела, от его тепла, от знакомого мужского напряжения, так явственно и восхитительно упирающегося ей сейчас в живот, и от горячей требовательности рук – она почти повисла на Рэйтане, прижимаясь к нему всем телом и обхватывая руками за шею. Они оба знали, какое умопомрачительное удовольствие накрывает их, когда они оказываются в объятиях друг друга. До искр под веками, до растекающегося жара, что сейчас подобно густой патоке обволакивал тело, делая руки и ноги упоённо тяжёлыми. Они едва отдышались, когда закончился поцелуй, и Киара согласно застонала, когда Рэйтан требовательно двинулся, вминая её в себя, и впился в шею пьянящим касанием-укусом.

– Ещё! – выдохнула ему в висок, потому что Арора продолжил лихорадочно ласкать шею, на мгновение переходя впивающимися поцелуями на щёки и скулы, а затем возвращаясь.

– Да!

Он приучил её к наслаждению. Приучил к своим ласкам, без которых стало немыслимо жить, и со всхлипом облегчения Киара отдавала себя полностью, так же лихорадочно лаская Рэйтана в ответ. Её мужчина стремительно терял контроль. Натерпевшись, Рэйтан безумствовал, а она чувствовала, как каменеют на его руках мускулы. Через секунду она взмыла в воздух и в два быстрых удара сердца оказалась возле кровати. Рэйтан положил её, навис сверху, ловил губами её губы, пил томительное блаженство и потирающе двинулся, обозначая возбуждение. Грудью, бёдрами, животом – она чувствовала его всем, как и своё накатывающее желание, ибо недельное воздержание сказалось не только на муже: она, как и Рэйтан, сходила с ума. Не замечала ничего вокруг кроме него, и даже взорвись сейчас рядом салюты – не услышала бы ни одного.

Любимая горела… Он ловил губами её губы, выпивал дрожащие трепыхания, слабые вскрики, что были для него словно музыка, наслаждался сладостью манящего, зовущего тела. Разбуженная в Киаре женщина заставляла рвано рычать, околдовывала, требовала становиться то ласковым, то грубым, и он покорялся нежным рукам одновременно забирая большее. Прохлада простыней ничуть не охладила их. Скинув на пол покрывало украшенное сердцем из роз – отчего алые лепестки взметнулись красочным вихрем – он уложил любимую на кровать, чувствуя как она тает в его руках и навис сверху. Сойдя с ума, ласкал её без стыда и стеснения, и женщина подхлёстывала, заводила не на шутку. Каким-то чудом он умудрялся притормаживать, дразня их обоих, и не срывался в окончательное обладание.