Игры Сердец. Противостояние

Арора от души насладился возмущённо приоткрытым ротиком жены, прежде чем начал рассказывать. До этого он ни с кем никогда не обсуждал свою личную жизнь – просто не мог этого делать, и кроме Арджуна про маму и папу в подробностях не знал никто. Даже дади была не в курсе нюансов трагедии. И вот сейчас он чувствовал что готов. Непростые по эмоциям слова рождались сами и удивительно легко выходили наружу.

– Отец говорил, что в то время они оба учились в университете, – с лёгким вздохом поведал Рэйтан, отлавливая нежную ладошку Киары и переплетая её пальцы со своими. – Оба молодые, бесшабашные. Студенты на первом курсе университета в Дели. Мама была хоть и маленькая, – тут Рэйтан с усмешкой сжал пальчики своей милой, усмотрев ещё одну аналогию, – но яркая, заметная. Весёлая, хотя знала своему веселью меру. Отец сразу был ей очарован. Он обольщал её изо всех сил, тем более что сражаться было за что: в то время за мамой ухаживал ещё один мужчина – белый. Довольно влиятельный, солидный бизнесмен. Долго ухаживал, и он тоже был очень настойчивым, однако мама отвергла его в пользу моего отца.

Рэйтан чуть нахмурился, когда произнёс это, словно слова воскресили нечто неуловимое в его душе. Какое-то время он молчал, ловя смутное воспоминание, скользящее по задворкам сознания. В душе всколыхнулся целый вихрь вопросов, которые и вопросами-то пока назвать было нельзя; скорее ощущениями, догадками. Предчувствиями, что мучили его, как на вокзале при встрече с Мистиком. Мысль о Мистике немедленно вызвала желание связать одно с другим, и Рэйтан свёл брови в одну чёрную линию, пытаясь поймать подобие догадки. Чёрт, он был не силён в домыслах! Его стихия – бизнес и цифры, а потому сейчас было очень трудно вычленить из моря эфемерной субстанции главное. Что же в собственных словах натолкнуло его на подобные мысли?

– Я даже слышал, что тот мужчина вроде как женился потом, – задумчиво пробормотал Рэйтан, продолжая размышлять. – И вроде как в жёны взял именно индианку… Отец говорил, что это не иначе как в память о маме.

– А что случилось с Сандрой? – снова без всякого перехода спросила Киара и его мысли, подобравшиеся к разгадке тайны, шарахнулись прочь.

– What?! – от удивления он даже перешёл на английский. – Откуда ты знаешь?

По его просьбе никто не говорил Киаре о Сандре, как и о личности того, кто отравил их на злополучном вечере. С первым было чуть проще, так как о наказании устроенным Мистиком американке знал только Арджун, а во втором случае родственники его послушались. Он хотел сам рассказать Киаре правду, когда найдёт подходящий момент. И вот сейчас, услышав провокационный вопрос, был удивлён.

– Откуда ты знаешь? – ошарашено повторил он.

– Ваши глаза сказали мне, – печально отозвалась Киара. – Это ведь она сделала, да? В смысле отравила нас?

Без слов, дополнительных пояснений Киара проникла в самую суть преступления, и Рэйтан помолчал, в который раз поражаясь силе женской интуиции. Он откашлялся, собираясь с мыслями. Врать не имело смысла, поэтому он просто кивнул.

– Да, это сделала она. Но не бойся, она нас больше не побеспокоит. Мистик…

– Ты виделся с ним?!

Забыв про Сандру, Киара рванулась к нему, обхватывая ладонями любимое лицо, не веря, что после встречи с врагом видит мужа живым и здоровым.

– Я в порядке, – Рэйтан усмехнулся. – На этот раз опасность угрожала не мне. Зря сказал, – добавил он, наблюдая наполняющиеся тревогой глаза милой. – Теперь будешь думать и волноваться.

– Я всегда за тебя волнуюсь, – ответила Кира, вызывая неудержимое желание её обнять, что Рэйтан с удовольствием и сделал.

– Иди сюда, малышка моя, – пробормотал он, прижимая любимую к сердцу. – Не думай об этом. С твоей добротой ты, пожалуй, способна простить самого дьявола. Даже Мистика, наверное!

Он шутил, а Киара зафыркала, уткнувшись лицом ему в грудь, с удовольствием ощущая под щекой грубую ткань мужского пиджака и тепло тела Рэйтана, согревающего её.