Игры сердца (ЛП)

Фин стоял, прислонившись к стене сарая, на голове у него была его вездесущая потрепанная бейсболка, белая футболка прикрывала грудь, на ногах выцветшие джинсы, на ногах рабочие ботинки, на руках потрепанные кожаные рабочие перчатки. Кларисса прислонилась к Фину, одетая в короткие шорты, симпатичную футболку и еще более симпатичные сандалии на плоской подошве. Одна его рука была обвита вокруг ее талии, другая свисала. Одна ее рука, скрытая от посторонних глаз, была обернута вокруг его талии, другая — на его животе. Она стояла в профиль, Фин в анфас, его голова была запрокинута, прижата к стене сарая, ее подбородок был опущен вниз. Они оба смеялись.

Дасти сделала этот снимок. Кларисса обожала его.

— Свадебный подарок, — пробормотал Фин, и она посмотрела на него. — От твоей мамы.

Она медленно закрыла глаза, затем открыла их и оглядела комнату.

Она показывала маме ту фотографию в журнале.

И вот оно. Ее мама попросила Фина отвести ее к ручью, чтобы в течения дня сделать их спальню, вручив подарок Клариссе.

Семь лет назад что-то случилось с ее мамой, что встряхнуло ее окончательно, все сработало. Она снова вышла замуж за адвоката, но все еще продолжала работать, теперь помощником юриста в другой фирме, не там, где работал ее муж. Она даже ходила вечерами на курсы учиться, без отрыва от своей дневной работы. Они жили в уютной квартире в центре Инди, и у них была куча денег. У ее мамы снова появилась отличная одежда и отличная обувь, но она работала по шестьдесят часов в неделю и все равно каким-то образом умудрялась выйти замуж за парня, который оказался не слизняком, на самом деле довольно вполне нормальным.

А еще ей удалось стать хорошей мамой.

Поначалу это выводило Клариссу из себя.

Потом она привыкла к материнской заботе.

И Ноу сказал ей как-то раз, он так ей и сказал.

«Ну и ладно».

Это сработало. Мама и ее муж Джорди даже подружились с папой и Дасти. Они не ходили вместе ужинать или что-то в этом роде, но обменивались поздравительными открытками, рождественскими открытками, разговаривали и смеялись вместе всякий раз, когда происходило какое-нибудь семейное событие, например, День благодарения, рождественский ужин или барбекю Четвертого июля. У Джорди не было детей, но он был предан семье, и поскольку папа, Дасти и мама тоже были преданы семье, у них четверых все получилось.

Семь лет назад Кларисса сказала бы «ни за что».

Теперь она привыкла и к этому.

— Джорди тоже, очевидно, — продолжил Фин, и она оглянулась на него. — Твоя мама сделала здесь многое, но эту мебель... — Он замолчал, но она и так видела.

Недешевая. Мебель была даже не для выше среднего класса.

Она была лучшее, что можно было купить за деньги.

У них это будет на всю жизнь.

Кларисса улыбнулась в ответ комнате.

— Это не все, милая, — пробормотал Фин, она снова посмотрела на него, но он уже смотрел в сторону двери.

Затем все еще держа ее за руку, повел ее дальше по коридору в другой конец. Подошел к закрытой двери своей бывшей спальни, открыл ее и втянул внутрь.

Она остановилась как вкопанная, то, что увидела, проникло внутрь, и ее глаза наполнились слезами.

На деревянных полах были разбросаны разноцветные коврики. В углу стояло большое, пушистое, с выцветшим цветочным принтом кресло, которое раньше стояло в комнате родителей Фина и которое, по словам Клариссы, было единственной вещью в этой комнате, которую она хотела бы сохранить. Поверх него был наброшен свободный цветастый плед, который, как она знала, бабушка Фина сама связала крючком. Перед ним стояла маленькая банкетка для ног с кисточками и пуговицами, обитая бархатом приглушенного розового цвета. И еще находился большой, глубокий, широкий белый письменный стол с огромной, высокой спинкой, доходившей почти до потолка, весь в ящиках, укромных уголках и полках, и она также увидела, что на полках и совсем малюсеньких полках были расставлены ее безделушки, блокноты и еще рамки с фотографиями семьи, детей и друзей. На столе стоял совершенно новый, очень широкий монитор, компьютер «все в одном», вокруг которого были разложены ее яркая цветная подставка для карандашей, подставка для конвертов и стопка бумаги для заметок. Даже лосьон для рук, который лежал у нее дома на столе, находился здесь. Впереди стояло крутое вращающееся кресло из белой кожи и хрома. Комната выглядела современно, но каким-то образом полностью сочеталось с деревенским домом. Вдоль стен стояли книжные полки с ее книгами и компакт-дисками, в одной из них была установлена ее стереосистема, а по всей комнате были расставлены колонки. А окна завешены тонкими, прозрачными, приглушенно розовыми занавесками, которые ниспадали на пол и потрясающе смотрелись на фоне белой деревянной отделки и недавно выкрашенных стен глубокого, теплого фиолетового цвета.

И наконец, в рамках по всем стенам были большие куски закрученных пастельных карандашных завитушек Дасти. Случайные узоры, красивые цвета, плавные линии. Они были великолепны.

— Это от меня, — произнес Фин, ее тело вздрогнуло, а голова повернулась к нему.

Дасти и ее отец, да.

Фин…

О мой Бог.