Игры сильнейших (СИ)

Гриффиндорке не хотелось этого признавать, но Малфой был действительно прав. Уже через три недели после того как девушка сдалась ему, она стала ощущать, что привыкла к слизеринцу. Всё для неё было привычно в парне: его сильные руки, его мягкие губы, его красивое тело, его озорной язык, его опытные движения. Гриффиндорка уже не испытывала к Драко ни ненависти, ни отвращения. Он стал для неё неким особенным человеком, с которым её связывали довольно своеобразные отношения. Днём они особо не замечали друг друга, увлечённые рутиной своих обыденных забот, но с наступлением ночи, раз за разом возвращались в их комнату, где ночь за ночью коротали время за своими играми. Одним из любимых увлечений слизеринца было практически через день доводить гриффиндорку до экстаза. Он мог часами играть с её телом, наблюдая, как гриффиндорка выгибается в сладостной истоме, желая лишь, чтобы он не останавливался. Ещё один его маленький способ демонстрации власти над ней, над зависимостью гриффиндорки от него, над её телом, неосознанно отвечающим на ласки Малфоя. У парня был полный доступ к телу девушки, и он мог делать с ним всё, что хотел. Слизеринец с полуслова понимал её желания, а порой и просто угадывал их. В такие моменты гриффиндорке хотелось, чтобы ночь длилась вечно. Однако слизеринец всегда заставлял девушку возвращать этот маленький должок, и уже на следующую ночь доминантом в их играх становилась сама гриффиндорка, ласкающая красивое тело аристократа. Она и не противилась этому. В их ночных играх каждый получал долю удовольствия по максимуму. Вначале девушка ненавидела себя за это, но уже спустя какое-то время сдалась, отдаваясь жару страсти и наслаждения, забывая про то, как уже с утра они будут обходить друг друга стороной. Но только не ночью. Это время стало особенным для этих двоих. В такие моменты никто из них не думал о прошлом, не строил планов на будущее. В эти мгновенья они напрочь забывали про всё. Она не хотела больше сопротивляться, да и был ли в этом смысл. Гриффиндорка по-прежнему находилась под Имперусом, и участи марионетки слизеринца ей было не избежать. Её бывший насильник, её теперешний любовник. Она не любила Малфоя, но их ночные игры связали этих двоих некой особенной связью, которую они оба осознавали, но никогда не рискнули бы признаться об этом вслух. Они никогда и не говорили об этом, никогда не пытались в их обычно коротких разговорах перейти к этой теме. Да и зачем? Всё было понятно и без слов. Уже не чужие, но и далеко не родные друг другу люди. Ночью они принадлежали друг другу, днём же были чужды в своём отношении к другому. Парень нередко по ночам целовал девушку или заставлял её целовать его. Гриффиндорка не могла противиться его приказам, однако за всё это время между ними не было ни единого настоящего поцелуя. Всё, что было между ними ночью, было лишь игрой. Их игрой. Однако утро вновь расставляло всё по своим местам. Порой утренние пробуждения заставляли девушку смущаться происходящего. Чаще всего они засыпали порознь, даже на разных сторонах кровати, однако довольно часто эти двое просыпались рядом друг с другом. Бывали моменты, когда девушка, открыв глаза, видела перед собой слизеринца, на плече которого покоилась её голова. Бывало, что во время пробуждения гриффиндорка ощущала, как всё ещё продолжавший спать парень обнимал её, либо же девушка сама обнимала его, что действительно удивляло её по утрам. Несколько раз им даже приходилось просыпаться в обнимку друг с другом. Старые ли привычки, сохранившиеся ещё со времён, когда девушка встречалась с Роном? Неосознанная тягота к самому слизеринцу, вместе с которым она засыпала вот уже почти два месяца? Девушка не могла сказать наверняка. Поначалу это жутко смущало её, однако со временем даже это стало привычным. Проснувшись в объятиях парня с утра, девушка, уже не краснея, могла придвинуться к нему поближе и, согревшись в тепле его тела, вновь погрузиться в царство Морфея. Однако уже утром всё возвращалось на круги своя. Даже будучи поверженной марионеткой, по привычке и ввиду гриффиндорской натуры, девушка могла покинуть комнату с гордо поднятой головой, но уже следующей ночью она покорно возвращалась в покои Малфоя. Их временем была ночь, столь короткое, но столь сладостное время. Бывали случаи, когда эти двое увлекались, забыв про течение времени, ввиду чего не высыпались. Покрасневшие глаза то и дело слипались днём, однако даже после таких испытаний ночью они не спешили ложиться спать.