ИГРЫ СО ЗМЕЕМ

Словно издали он услышал её обрывчатую фразу: мы прокляты и после этого их мир окончательно пошатнулся и замер. Всё, что существовало вокруг - свелось к немой абстракции; а то, что было раньше - к бессмысленному существованию. Они не заметили, как молниеносно оказались без одежды и теперь поедали друг друга не только взглядами, но и губами, запястьями, венами…Каждая частица их тел направлялась на встречу другой, не в силах удерживать всепоглощающие порывы нежности. Он смаковал запах её нагого тела и благоговел перед изысканным, словно выточенным из мрамора, изгибом стройного бедра. Она же, уповала на всю тяжесть его грузного, словно гора тела, и всякий раз дрожала, ощущая, что это больше не фантазия. Их крик раздавался отовсюду эхом искупления и не внемля себя от счастья, они всё дальше и дальше пробирались вглубь постели, изведывая новые стороны своих окаянных желаний. Вверх – вниз. Медленно – быстро. Они знали, что их ждет осуждение – укоризненные слова, перешептывания, клубки интриг, но именно в этот миг всё было пылью, и единое, что имело значение – это связь рук, исполнявших танец воскресшего вожделения. Скомканные простыни. Небрежно разбросанные вещи. И опрокинутый бокал вина, что растекается по полу, наполняя своей алой краской букет чистых, светящихся роз. Каждая деталь сей будоражащей картины наполняла её новыми линиями, создавая эффект старой кинематографической ленты.

Они практически не говорили. Даже когда свет утреннего солнца будил их и возвращал к былой жизни – они продолжали отдавать всех себя владыке ясных звёзд. Любовники всегда хотят многое рассказать друг другу, но по обыкновению, как только сталкиваются с возможностью провести время гораздо более приятным образом – забывают, что владеют словесным искусством. Да и Джесс с Джимом уже достаточно натерпелись. Последние годы они были вынуждены либо молчать, либо искать пути перекинуться несколькими фразами. До чего же больно и невыносимо только и думать об одном человеке, желать знать, чем он дышит и чувствует, но вместо этого – оставаться холодной жертвой обстоятельств. Но самое ужасное, что первично – они врут самим себе. И даже докапываясь до правды – не в состоянии ничего изменить. Играют роли счастливых: притворяются, что их жизни беззаботны, случайно встретившись на улице; рассказывают свои истории так, словно действительно так всё и ощущали…И лишь расставаясь, когда он в очередной раз убегал от неё, а она стояла беспомощно у подъезда глотая предательские слёзы – им обоим казалось, что вся их вселенная рушиться.

Они виделись трижды в неделю. Искали случай, когда его жена уезжала к родным, подолгу оставалась на банкетах или же улетала на отдых с подругами. Джесс бежала пораньше с работы, на ходу ловив первое встречное такси, и приезжала в их квартиру заранее, чтобы успеть приготовиться к его приезду. Иногда уже заставала его там, в этой фирменной тёмно-синей рубашке с закатанными рукавами, когда он откупоривал очередную бутылку вина или готовил ужин для двоих. Они совершали вместе покупки и подолгу смеялись, когда он возил её в продуктовой телеге по всему супермаркету, на ходу бросая в неё пачки с хрустящими чипсами. Они подолгу шептались, сидя за самым дальним столиком уютного ночного заведения «Lecron» и постоянно держались за руки, словно боялись, что отпустив – потеряют навсегда. Они готовили вместе пиццу, периодически изваливаясь в килограммах муки, совсем забывая о времени (первые несколько раз пицца сгорала). Они подолгу танцевали, отдаваясь медленному, истомному музыкальному велению и каждый раз, касаясь друг друга их руки всё еще поневоле дрожали, не веря в реальность происходящего. Он рядом – и это более не миф. Джесс подолгу не могла разомкнуть объятий этого громоздкого, крепкого, словно медведь, мужчины. Она столько отравленных дней думала об этой близости, что теперь его присутствие рядом – по-настоящему опьяняло.

Весь центр их мира – переместился на ложе, где они уповали и клялись своим телам в жалящей верности.

Но что более важно, их души так же крепко впивались друг в друга и срастались, становясь одним целым. Они оставили позади много ошибок и боли, которую причинили как себе, так и другим, но вместе с тем, дали выплеск кое-чему более важному – своим долго ожидающим чувствам. Эта болезнь никак не хотела уходить прочь, наоборот же - всё более тесно связывала их, как под покровом ночи, так и при первых проблесках утреннего света.

- О чём ты думаешь? – Спросил Джим, потягивая очередной стакан виски.

- Вспоминаю, как всё начиналось. Вспоминаю всё с момента, как еще маленькой девочкой застыла на месте, впервые увидев тебя. Уже тогда мне казалось, будто бы нас что-то связывает. Я так верила в нас, что кажется, только эта мысль и позволяла мне продержаться в особенно трудные периоды.

- А я вспоминал все наши переписки, где мы время от времени предавались мечтам…Как хотели пить вместе вино по вечерам, смотреть фильмы…

- Сейчас всё почти так… - Едва слышно произнесла Джесс и более тесно прижалась к Джиму.