Игры в куклы

Убираю мокрые волосы с лица и беру одну прядку, прикладываю её к губам, высасывая из неё влагу. Волосы приятно пахнут земляникой и мёдом. Только хочу окончательно расслабиться, как уютную темноту освещает мигающий экран телефона, который лежит на прикроватной тумбе. Новый телефон – это подарок Кэлеба на мой шестнадцатый день рождения.

Как только нам стукнуло по пятнадцать, мы перебрались в пансион, и Кэлебу изрядно поднадоело то, что он не может пробраться ко мне в спальню как в детстве. Он с двенадцати лет оставался у меня ночевать. Привык к такому распорядку даже больше, чем я. Поэтому теперь всегда после тренировки в бассейне делает вызов, чтобы я открыла ему дверь.

Правда, он всё реже остается, и мы немного отдалились, потому что он больше времени стал проводить с друзьями. В прошлом году они сожгли кукурузное поле какого-то богатого фермера – их просто чудом не поймали! Они держат весь город в напряжении. Никто не знает, что они иной раз придумают для развлечения. Всегда кто-то под ударом от этих сорванцов города Шеффилд.

Беру телефон и отвечаю на звонок. Кэлеб записан у меня как буква «К».

Темноволосый мальчишка улыбается мне с экрана. Улыбка по-детски наивная, чего не скажешь о его чёрном взгляде. Смотрит глазами взрослого, многое повидавшего в своей жизни человека. Этот ценный кадр остался у меня ещё с того времени, когда мы вместе бегали купаться на озеро.

– Ты не предупреждал, что зайдёшь сегодня, – удивленно шепчу в трубку.

– Открывай, Вольт. В конце коридора уже слышу манящий голос Святого Патрика. Мне не хватало только его святых проповедей о том, что я свернул с правильного пути и какого-то чёрта заплутал тут в вашем женском крыле.

Рассмеявшись, я лениво сползаю с кровати и открываю ему. Кэлеб вихрем врывается в мою комнату, но при этом умудряется бесшумно замкнуть дверь. Прислоняется к ней и внимательно прислушивается. Шаги медленно отдаляются по коридору. Кэлеб слегка ударяется лбом о деревянное полотно и, простояв в таком положении несколько секунд, наконец, оборачивается ко мне.

Я чувствую, что он пристально разглядывает меня с ног до головы, но слишком поздно спохватываюсь, чтобы исправить неловкую ситуацию. Подрагивающими пальцами цепляюсь за края белого махрового полотенца, которое поленилась скинуть с себя, да как нормальный человек надеть пижаму. Сейчас бы не выглядела перед ним так нелепо.

Хорошо, что уличный фонарь едва освещает комнату, и Кэлеб не видит моих пылающих щёк. Хотя, своё смущение стараюсь контролировать при нем. Но каждый год становится всё сложнее. Перед его обаянием устоять невозможно.

– Можешь переодеться, я отвернусь, – его глаза блестят как два обсидиана, гася во мне кипящий вулкан смущения. Он знает, как выглядит, и знает, как себя вести, чтобы девочки с ума по нему сходили. Но со мной он себя ведёт по-другому. Как заботливый брат. И я стараюсь соответствовать этим «критериям».

– Спасибо, что смилостивился, – шутливо отвешиваю ему низкий поклон и сбегаю к шкафу, чтобы достать с полки хлопковое белье и пижаму. Выбор случайно падает на шорты с майкой с принтом «Веселое Мороженко».

Никогда не проверяю, смотрит он или нет – это не впервые, мне и раньше приходилось переодеваться при нем, даже будучи на озере. Мне почему-то нравится думать, что он подглядывает за мной и, может быть, ему нравится моё тело.

У меня средний рост – 168 см, небольшая грудь второго размера, и я худая, может, даже слишком. Единственное, что меня не устраивает в моей внешности – это шрам под правым нижним веком, благодаря которому мне никак не удается перебороть свой лютый страх перед животными. Это напоминание делает меня слабой и уязвимой.

Переодевшись, я направляюсь к Кэлебу, который уже по-хозяйски расположился на моей кровати. С трепетом отмечаю про себя, что на нем лишь спортивные штаны. Обычно после тренировки он заходит ко мне, чтобы я обмазала его кремом. Хлорированная вода слишком сушит его кожу.

Кэлеб плавает каждый день. Для него это ритуал. Он занимает первые места в соревнованиях по вольному стилю.

Присаживаюсь на край кровати. Часто, глотая слюну, рассматриваю его совершенное тело. Мне можно будет трогать его, не ища какого-то оправдания своим откровенным прикосновениям, пока буду размазывать крем по этим литым мышцам. В такие моменты он принадлежит мне целиком и полностью.

Кэлеб молча протягивает крем, который взял с моего столика. Привычным движением он развязывает шнурок своих треников, опуская резинку чуть ниже пупка, а затем медленно освобождается от них. Сглатываю вязкую слюну и, кажется, напрочь забываю, что должна была делать.

Жмурюсь до боли в веках, будто трусливая малолетка, пойманная за просмотром запрещенных видеороликов. Как собрать себя в кучу, когда в голову то и дело лезут непристойные мысли?

– Спасибо, что заботишься о моей коже, – из его уст это звучит столь убедительно, что мне удается-таки сконцентрироваться на массаже.