Игры в личную жизнь

Я заперлась в душевой и, приткнув пакет с одеждой на крохотном стульчике, встала под воду. Из красивой лейки под потолком лилась еле теплая водица, стекая по моему телу редкими скупыми струями. Ладно, и так сойдет. К тому же то, что Лукашин остался по ту сторону двери, добавляло мне настроения. Мне представилась неплохая возможность проанализировать все, что произошло за последние десять минут, и к тому же не быть при этом объектом его пристального наблюдения.

Детей в доме нет, а я так надеялась... Вчера мне почти удалось успокоить себя на этот счет, хотя объяснения факту их присутствия в его доме у меня не нашлось. Но одна мысль о том, что они где-то здесь, рядом, делала меня много счастливее... Итак, ребят здесь нет. Зато имеется целый склад боеприпасов, которые запросто могут в умелых руках разнести полгорода.

Лукашин сказал, что собрался воевать. С кем? Со своим другом? Или кем он Ваське приходится... Значит, он все же созрел для решительных действий, хотя сержант убеждал меня в обратном. И говорил, что Вася Шустрый изо всех сил старается разрядить обстановку. Так... Что еще у нас имеется? Странный охранник, который все время по делу и без дела молотит руками по воздуху. И который приблизительно одного роста с красавцем Арсением, что был у меня на подозрении все последнее время. И который, возможно... Возможно, я говорю, потому что это может быть простым дурацким совпадением... Который, возможно, шарахнул чугунного красавца, подвешенного на шнурке к абажуру в моей прихожей. И который потом стоял и ждал, пока мы с Настей поднимемся в лифте. Ждал и курил на лестнице. Арсений не курил, во всяком случае, при мне. Этот тип сегодня зачем-то выходил на крыльцо. Уж не покурить ли? Следовало бы выяснить...

Если предположить, что этот малый был у меня в квартире и перевернул все там вверх дном, затем покалечил Настю, следом – оператора в студийной мастерской, то... что это может означать?

– Да все, что угодно! – горестно прошептала я, чувствуя, как голова потихоньку наливается свинцовой тяжестью и начинает препротивно давить в затылке и щипать глаза.

Это может означать, что Лукашин намеренно вытащил меня сюда, похитив моих детей. Но он утверждает обратное...

Это может также означать, что Лукашина самого водят за нос. И этот шустрый волейболист из школьной сборной может быть человеком его врага...

И это, черт возьми, может быть простым совпадением! И может оказаться так, что ни Лукашин, ни его человек здесь вообще ни при чем. А просто я вклинилась в их жизнь со своими бедами, войдя как ледокол в самую толщу их проблем и завязнув в них по самую корму. И теперь, запутавшись, ищу какое-нибудь устраивающее меня объяснение.

Объяснения, сколько я ни ломала голову, стоя в крупных мурашках под прохладной водой, так и не находилось. Как не было и мотива...

Вот! Я совсем забыла об этом главном условии всех любителей сыска. Должен же быть мотив! Непременно должен быть мотив, который объяснял бы мое здесь присутствие, а следом – похищение моего сына и невестки и всего остального хаоса...

– Сашка-букашка, ты чего там застряла? – Лукашин нетерпеливо подергал дверь. – Вода же прохладная, замерзнешь!

Я и в самом деле промерзла и поэтому поспешила вытереться насухо и одеться в то, что он мне приготовил.

Предметы туалета, скажу честно, меня сразили наповал. Тесные до неприличия трикотажные шорты ярко-малиновой окраски. Белый топик, в котором я с трудом разместила свою грудь и который еле-еле укрывал мой живот. Белые махровые носочки с малиновой резинкой и какой-то немыслимой надписью под ней. И дешевые джинсовые тапочки на резиновой подошве.

– Лукашин, что это? – я вышла из душевой и предстала перед Васькой во всей своей тридцатидевятилетней красе, втиснутой в полудетский наряд. – Ты что, свихнулся?

– Сашка-букашка, ты просто прелесть! – Он довольно заржал и чуть было не шлепнул меня по заднице, но я вовремя увернулась. – В жизни не определишь, сколько тебе лет! Девочка, да и только!

Он нарядил меня в этот полудетский наряд не просто так, это было очевидно. И был очень доволен эффектом. Оставалось выяснить, для чего ему это?

– Я должна буду куда-то отправиться в этом, так?

– Да, Сашок, так. Давай позавтракаем сначала, а потом я тебе все расскажу.

– Не хочу я есть, – попыталась я было закапризничать, но перечить Лукашину – это все равно что орать в пустоту.

Слушать возражения он не стал и стащил меня вниз по лестнице на первый этаж. Силой усадил за стол в кухне и начал валить мне на тарелку все подряд. Огромные куски ноздреватого омлета. Крупно накромсанные помидоры и горячие дымящиеся сосиски.

Мне приходилось впихивать в себя еду через великую силу, поскольку я по утрам не ела вообще никогда. Аппетит у меня обычно просыпался ближе к одиннадцати. А сейчас на часах еще не было и семи...

– А где твой доблестный охранник? – поинтересовалась я, заинтересованно разглядывая огромный кусок помидора, намереваясь подбросить его Лукашину в тарелку, когда тот зазевается. – Он что же, не завтракает?