Игры в вечность

Да, вот сейчас придет, и все будет хорошо. Или не придет, и все останется как есть. Почему-то было все равно. Едва не погиб… если Златокудрая не придет, то «едва» превратиться в «совсем»… пусть…

Боли не было, ничего не было, только гулко звенела пустота. Ног тоже не было, и рук… то есть, они наверняка были, но Тизкар их не чувствовал. Все, что у него осталось – это высокое синее небо над головой, а в небе ленивые лохматые облака.

И страха тоже не было – теперь поздно бояться. А тогда, там, бояться было некогда. До страха ли?

– А остальные? Как?

– Нормально, – отозвался царь, – все живы.

– Это хорошо.

– Хорошо.

Устало так и безразлично.

– Царь, а царь, водички дай, а.

Атну загремел чем-то, тихо выругался, сквозь зубы, вставая, и Тизкар услышал шаги – неправильные такие, победители так не ходят, приволакивая ноги.

Царь грязный, изодранный… хромал, морщась при каждом шаге, бережно прижимал к груди неестественно вывернутую правую руку, в левой держал фляжку с водой. Ничего, потерпи немного, козел наш горный, сейчас придет Златокудрая.

– Руку сломал что ли, царь?

– Похоже. А в ноге две пули. Меткая тварь! – неуклюже улыбнулся, дернул плечом.

Да уж, тварь… Убили ее, значит. Хорошо.

Скрипнув зубами, царь кое-как уселся рядом с Тизкаром, приложил фляжку к его губам, подождал пока Тизкар напьется, потом глотнул сам. Ничего, сейчас придет…

Солнце забралось на самую вершину небосвода и теперь медленно ползло вниз. Тизкар лежал, глядя в небо, слушал, как над головой снова трещит неугомонная сойка, как стучит вдалеке дятел, как гудит, покачиваясь на ветру, кедровый лес – уже не страшный лес, неизвестно когда успевший стать понятным и родным. Лежать бы так и лежать.

Казалось, так и будет – он будет лежать, глядя в небо, а царь сидеть рядом, пожалуй до самого конца… не оставит его. Может не придет Златокудрая? Чудище они убили, чего теперь к ним ходить? Наигралась? …хотя это уже не его мысли.

Хотелось закрыть глаза и уснуть, сон подкрадывался тихо, почти незаметно, осторожными мягкими шагами.

– Не надо спать, Тиз, – шепнул царь, – подожди. Наспишься еще.

Тизкар ждет. Он и сам видит – из этого сна можно не вернуться назад. Может быть это и правильно, не вернуться… осторожные, мягкие шаги сна…

Женский испуганный вскрик совсем рядом, и оборвался – словно рот зажала ладошкой.

Откуда здесь женщины? Тизкар попытался приподнять голову, оглядеться. Нет, не выходит.

– Привет, Златокудрая, – это голос царя, – вон, в овраге твое чудище. Ты довольна?

Она не ответила ничего. Тишина. Осторожные шаги.

– Да не меня, его, вон, сначала лечи. А то помрет еще, нам потом возиться-хоронить.

Тонкий, нежный аромат цветов… Тизкар отчаянно заморгал, когда понял – прямо перед ним прекрасное сияющее лицо богини в ореоле золотых кудрей. Если бы мог, он не раздумывая упал бы сейчас на колени – никогда еще не видел так близко. Священный трепет наполнил сердце. Теперь и умирать не страшно, подумалось вдруг.

– Его?

– Да. Сможешь?

– Попробую, – сказала она, кусая губы, но они все равно дрожали. Златокудрая потянулась к нему, коснулась рукой груди.

Легкое тепло разлилось по телу, потом все жарче и жарче… что-то кольнуло у самого сердца, побежало волнами по коже, и тут же страшный, наотмашь, удар в спину. Разом вернулась боль – здоровенная ссадина на щеке, ободранные руки, разорванное плечо, вывихнутая лодыжка, сломанная спина. Не выдержал, застонал сквозь зубы.

– Сейчас, сейчас, потерпи немножко. Сейчас все пройдет.

Влажный блеск в голубых глазах.

Тело скрутило от навалившейся боли, сейчас, казалось, разорвет на части, он умрет. Уж лучше б скорее, сил больше нет. И вдруг все прошло, отступило. Тизкар лежал, и не мог поверить.

– Ну как ты? Пошевели рукой.

Он пошевелил. Ничего, нормально шевелится, как раньше.

– Встать можешь?

Нерешительно приподнялся, потом сел, осторожно, чуть пошатываясь, поднялся на ноги. И тут же повалился на колени перед богиней.

– Спасибо тебе, Златокудрая!

Она лишь махнула рукой.

– Кого еще?

Царь молча указал на скрючившегося под деревом Этану, раненого не то в бок, не то в живот.

Огромная мощная туша обмякла, затихла, лишь изредка болезненно вздрагивая. Эх, досталось тебе, буйвол! Рядом сидит стрелок, нервно кусая ногти, не понимая, что ему делать и как. Хочет помочь, мальчик. Когда Этана дергается – он испуганно, осторожно, гладит его по ноге, бормочет что-то.

Ничего, у стрелка похоже только ушибы и царапины, вот сейчас Златокудрая буйвола вылечит, и он тоже придет в себя.

Дед сидит, привалившись к дереву спиной, закрыв глаза. Ранен, нет – не разобрать. Златокудрая послушно обошла всех, у Этаны задержалась надолго, кажется, вытащила из него какой-то осколок.

– Все? – когда она снова вернулась к царю, ее руки заметно дрожали, на тонком невесомом платьице алела чужая кровь.

Тизкар вдруг понял, что Златокудрой страшно, до слез, на самом деле, хоть такого и не может быть. Боятся ли боги?