Игры желтого дьявола

К середине октября на выставочную таможню стали поступать оборудование, рекламные материалы и экспонаты, а вскоре начался монтажный кавардак, знакомый Родику по венесуэльской выставке. Требовалось возвести стенд на площади почти двести квадратных метров. В разгар работ появилась Аня, которую Родик уговорил приехать, чтобы поработать переводчицей. Та долго упиралась, не желая, вероятно, попадать в объятия своей матери, но в конце концов уступила настояниям Родика, чему тот несказанно обрадовался.

Присутствие Ани наполнило для Родика подготовку дополнительным смыслом. Он приезжал рано утром и проводил в ее обществе целый день, хотя мог бы этого и не делать. Каждый вечер он завершал стандартно: ужин в ресторане с Аней, а затем доставка ее домой к маме, которая была неописуемо благодарна Родику за возвращение блудной дочери.

Аня не сопротивлялась такому порядку, а Родик проявлял к ней все больше знаков внимания. На третий день он, провожая ее до подъезда, перешел через невидимую черту, которая разделяет добрые отношения между сотрудницей и начальником. Придерживая дверь, чтобы она вошла в подъезд, он скорее инстинктивно приобнял ее за талию и почувствовал, что ее тело отвечает на его прикосновение. Он не сдержался и привлек ее к себе. Губы их слились в поцелуе, а Анины руки обвили его шею. Такая близость длилась недолго, и Аня упорхнула в подъезд, оставив Родика наедине со своими желаниями.

На следующий день они встретились как ни в чем не бывало, а вечером все повторилось, но на этот раз Родик долго удерживал Аню в своих объятиях, а потом предложил:

– Поедем покатаемся по Москве. Маме твоей позвоним из какого-нибудь автомата. Я объясню, что так надо по работе. Ей пора привыкать. Во время выставки окончание рабочего дня, вероятно, убежит далеко за полночь… Мы должны будем развлекать итальянцев по полной программе, а без вас у меня ничего не получится.

– Я с удовольствием. Мои родственные чувства уже давно насытились, а потусоваться в Москве интересно. Что тут есть?

– Не так много, как в Италии, но существуют ночные клубы. Знаю э-э-э… восемь. Я туда хожу редко, но подергаться и выпить там можно. Что предпочитаете: живую музыку или упражнения диджеев?

– А может, прокатиться по всем?

– Попробуем. Сначала заскочим в «Метелицу». Вспомним мои институтские годы, потом в «Эрмитаж», а там посмотрим. Может, в «Арлекино» или в «Утопию». В общем, попутешествуем.

К полуночи Родик почувствовал себя усталым. В этой глушащей музыкальной какофонии и толчее плясок он против своего желания отдалялся от Ани, а те короткие моменты, когда они поглощали различные комбинации спиртного, не приносили ни отдыха, ни близости, ни даже единомыслия. Аня же, наоборот, была полностью поглощена происходящим, и, казалось, ее это не только не утомляет, но даже приводит в эйфорическое состояние. Ее черные кудри взмывали в такт ритмам, лицо раскраснелось, а миндалевидные глаза находились в постоянном беспокойном движении, не позволяющем Родику установить желаемый контакт. Она непрерывно пребывала в толпе, и Родик с трудом поспевал за ней. Все это должно было возбуждать, но Родик испытывал противоположное чувство. Ему казалось, Аня теряет присущую ей сексуальность, становясь частью безумного шоу. Он хотел уединения, но обретал его лишь в машине, когда они перемещались от одного клуба к другому. Тогда Родик, поглядывая на обтянутые черными колготками колени и высокую, покрытую нежным пушком шею, опять до предела возбуждался. Временами ему удавалось приобнять девушку, но та, казалось, была зачарована настолько, что ее упругое тело не реагировало на прикосновения.

Около «Арлекино», где долго искали, как припарковаться, а подойдя ко входу, увидели массу желающих попасть вовнутрь, Родик, посмотрев на часы, сказал:

– Ваша мама, наверное, уже обзванивает морги. Мы ведь забыли ее известить, а сейчас делать это уже поздно. Предлагаю перенести продолжение знакомства со злачными местами города на другой день.

Аня скорчила недовольную гримасу, но Родик был непоколебим и, взяв девушку под руку, увлек ее в машину. До дома Ани они ехали молча. Родик даже стал опасаться, что обидел ее. Однако, когда остановились около подъезда, Аня вдруг прильнула к нему, желая, как ему показалось, подарить спутнику прощальный поцелуй. Родик инстинктивно обнял ее и почувствовал знакомые каждому мужчине флюиды женского желания. Он стал расстегивать ее пальто. Пуговицы плохо подчинялись его пальцам, никак не освобождаясь из петель. Тогда он с нетерпением потянул пальто на себя, и оно на удивление легко оказалось у него в руках. Он попытался проделать то же с блузкой, но тут спинка его сиденья самопроизвольно откинулась. Не ожидавший этого Родик, потеряв опору, завалился. Аня обретя свободу от его объятий, задорно засмеялась. Родик, изловчившись, принял полусидячее положение и притянул девушку к себе. Она подалась, и губы их встретились…