Игры зверей

Ему исполнилось сорок. Лицо у него было худое, но с правильными чертами, со здоровой, гладкой и блестящей кожей. При ходьбе Иппэй прихрамывал на правую ногу, а медлительные и неловкие движения порой придавали ему утонченно-элегантный вид. Своей ухоженностью он целиком был обязан заботе и стараниям жены, Юко. Приглядевшись, можно было заметить, что свою вечную улыбку он носит как-то рассеянно, будто постоянно чем-то озадачен. Несмотря на неусыпный контроль жены, юката и пояс на Иппэе висели так, словно того и гляди свалятся к ногам. И не потому, что Иппэй не привык к такой одежде. Создавалось впечатление, будто тело и юката существуют как бы сами по себе, отдельно друг от друга.

Поддерживая мужа под руку, Юко повернулась к камере, к слепящему солнцу. Под его прямыми лучами ее лицо утратило подвижность и теперь походило на пустую и прозрачную поверхность зеркала.

Округлое, с красивыми чертами лицо Юко лишь немного портили тонкие губы. Любые страдания она умела скрыть легким макияжем, но при этом казалось, будто она, силясь глотнуть воздуха, изо рта извергает тихое, невидимое пламя – ну когда же кончится это мучение?! Одним словом, она не создана была молча терпеть пытку. Ее большие влажные глаза, пухлые щеки, нежные мочки ушей и даже слегка задумчивая улыбка, когда она отвечала Кодзи, – все свидетельствовало о душевных муках. Тем не менее Юко вовсе не выглядела усталой – ее невероятной стойкости и выдержке можно было позавидовать.

– Еще не готово? – поинтересовалась Юко, складывая зонтик. Она произнесла это грудным чувственным голосом, вызывавшим в воображении образ маленькой комнаты, пропитанной запахом перестоявших цветов.

Кодзи протянул руку, передал фотоаппарат старому Тэйдзиро, стоявшему в лодке, объяснил, как устанавливать выдержку. Загорелый дочерна Тэйдзиро в одних трусах до колен и с головой, обмотанной полотенцем, уткнулся в видоискатель с таким видом, будто высматривал рыбу в прозрачном стеклянном аквариуме.

Кодзи проворно подскочил к стоявшей перед складом паре, пристроился рядом с Юко и, как будто так и надо, приобнял ее за гладкое плечо. Она столь же естественным жестом взяла правую руку мужа, застывшего слева от нее, и положила себе на другое плечо.

– Какой яркий свет, прямо ослепляет, – проговорил Кодзи. – Еще чуть-чуть.

– Ну да, еще чуть-чуть, – проворковала Юко, стараясь не засмеяться и удержать выражение лица, приготовленное для фотоснимка. А потом добавила, едва приоткрывая тонкие губы: – Было бы здорово так же и могилы устроить – три рядом…

Двое мужчин не ответили – видимо, не расслышали, что она сказала.

Внизу, у причала, Тэйдзиро все еще тщательно готовился к съемке. Стараясь не раскачивать лодку, старый рыбак крепко упирался ногами в ее дно; мышцы на его плечах бугрились и блестели в лучах солнца.

Несмотря на тишину, плеск воды гармонично вплетался в воздух, и трое на причале не слышали щелчков затвора.

* * *

Иро – типичная рыбацкая деревушка, но на востоке, ближе к горам, простираются возделанные поля. Если пройти мимо почты, ряды домов вскоре кончатся и дорога через рисовые поля приведет к деревенскому святилищу. А если повернуть направо, поднимешься прямиком к новому кладбищу на горном склоне.

У подножия горы струится ручеек, а за ним начинается лабиринт могил, достигающий середины склона. Чем ниже по склону, тем лучше надгробия – и камни больше, и обустроены захоронения красивее. Здесь дорога превращается в узкую, посыпанную галькой тропинку, которая, петляя между могилами, тянется вверх. Каменная стена перед рядами могил начала осыпаться, в щелях между обвалившимися камнями прочно укоренились летние травы. На горячем булыжнике, расправив сухие крылья, музейным экспонатом застыла стрекоза. В воздухе пахнет чем-то похожим на лекарства. Вместо бамбуковых и каменных ваз в этих краях используют наполовину зарытые в землю пивные банки; вода в них помутнела, во многих торчат засохшие ветки бадьяна.

Человек, который поднимется сюда до заката, не испугавшись туч комаров, будет вознагражден замечательным видом на Иро.

За зелеными рисовыми полями виден храм Тайсэндзи. Дальше, на южном склоне горы, мерцают в лучах заходящего солнца остатки стекол заброшенных теплиц, принадлежавших семье Кусакадо. Чуть в стороне виднеется черепичная крыша их опустевшего дома.

На западе мимо маяка ползет по заливу черный силуэт небольшого грузового судна. Видимо, оно следует из Осаки, везет железную руду из шахт Тои и сделает остановку в порту Иро. Его мачта бесшумно проплывает мимо крыш домов; в рассеянном вечернем свечении она ярче, чем луч маяка, и отсюда, с высоты, видна лишь эта узкая полоска.

Из домов отчетливо слышны звуки работающего телевизора. Из громкоговорителя рыболовецкого кооператива по горному склону разносится голос: «Членам команды „Кокура-мару“! Всем собраться завтра после завтрака. Готовимся к отплытию».