Игуана

Так что помер он в гарнизонном госпитале уже от другого. От воспаления легких. Потому что лежал лежнем, движения в легких не было, курили в палате лежачие нещадно, а форточка была открыта, а тут ноябрь. Умирал, рассказывали, он тяжело. Все кашлял, а кашлять то больно было. Потому как с одной стороны ниже пояса он ни хрена не чувствовал, а выше в позвоночнике как раз были какие-то нервы защемлены, так у него от каждого приступа кашля волосы на голове седели, так больно было.

А того, что со сломанной рукой на полу корчился, он уже из жалости добил. Одним ударом своей длинной накаченной ноги снизу под правую скулу перелом основания черепа. Умер сразу. Не мучался.

А свидетелей этой пьяной драки между дембелями в казарме не было. Уж, как ни опрашивали, как ни допрашивали особисты и офицеры из военной прокуратуры. Ни одна сволочь не продала.

Из сказанного выше у читателя уже наверняка сложилось определенное впечатление об Иване Ивановиче как человеке флегматичном, сдержанном, но обидчивом. Про таких в русском народе говорят: "До них медленно доходит, но уж если дойдет...". До Ивана Ивановича дошло:

- Тем более, что у рыжих ...моча ядовитая...

Иван Иванович медленно встал с кресла, отряхнул аккуратно крошки печенья с живота, сокрушенно покачал головой:

- Ах, мамо, мамо, зря Вы так.

Он не собирался убивать тещу.

Просто подошел к ней, сделав два больших шага через всю комнату, взял её голову в свои большие ладони, и приподнял.

Надо сказать, теща у Ивана Ивановича была хрупкого, или, как ещё говорят субтильно интеллигентного телосложения. Да и по разговору, как можно было убедиться, она была человек воспитанный и образованный. Тот редкий случай, когда внешность не расходится с внутренностью. В смысле сходства формы и содержания. Так что умерла она сразу, не мучалась. И не от того что зять поднял её сухонькое тельце в воздух, а потому, что не рассчитав силы, слишком круто сдавил ей в тот момент виски. Они и хрустнули. Но бесшумно. Иван Иванович ничего и не заметил. Опустил тещу на ноги, развел руки, успел сказать:

- Ах, мамо, мамо, зря Вы, такой удар испортили.

А теща враз повалилась на ковер. И не дышит.

Сильно был обескуражен Иван Иванович этим её непредсказуемым поведением. Тормошил, слова говорил, виски тер нашатырем и водкой. Правда, оказалось, что это был не нашатырь, а винный уксус. Но все равно не помогло. Теща померла.

Ну, то есть совершенно и окончательно. Иван Иванович был человек неглупый. Авто техникум закончил. Два года отслужил во второй автороте ОБАТО под Архангельском. В автороты, между прочим, придурков не брали. Это вам не стройбат. Там соображать надо. Опять же - мастер спорта по стрельбе, так что человек, выходило, рассудительный.

Но тут, если честно, Иван Иванович растерялся.

Так уж повелось, что если перед ним жизнью ставился вопрос, ответа на который он не знал, он советовался. Либо с женой Светланой, либо с соседом Володей. Володя работал в фирме, которая чинила холодильники в магазинах, и был человек технически грамотный. А судя по тому, что жену свою, красавицу Тоню, держал в строгости, был он человеком понимающим в жизни какие-то очень важные вещи. Жена Ивана Света окончила курсы парикмахеров и зарабатывала больше мужа. В модной мастерской возле "Сокольников". Контингент у неё был исключительный, все больше жены и любовницы "новых русских" и криминальных авторитетов, и все, между прочим, не только у неё завивались, стриглись и делали замысловатые прически, но и про жизнь приходили поговорить, на своих мужей пожаловаться. И Светланка его всегда им советы давала, о чем потом, в подробностях крутых биографий клиенток, в лицах рассказывала своим домашним.

Но в этой ситуации Светланка отпадала.

Во-первых, потому, что решение надо было принимать сразу, а Светланка придет домой после 21 часа.

А во вторых, её родственная связь с потерпевшей не давала твердой надежды на объективный совет. Мать Светланка не то, чтоб любила. Скорее она её даже ненавидела. Но мать есть мать. И неизвестно было как жена отреагирует, что муж тещу жизни лишил в её отсутствии.

Оставался Володя, который в тот субботний день был свободен, не на службе своей при холодильниках, а совсем наоборот - дома, наверняка у телевизора, и тоже переживал от того, что молодой Мойва так бездарно промазал в ворота бело-голубых.

А матч продолжался.

До конца его оставалось всего минут десять, и было без толку отвлекать Володю от "ящика" для дурацких советов - что делать с мертвой тещей.

Тем более, что и Ивану Ивановичу хотелось узнать, сумеет ли "Спартачок" отыграться.

Он взял тещу на руки, отнес её почему-то в туалет, посадил на "толчок" и закрыл дверь. Хватило ума ещё выключить электроплиту и снять с неё уже чуток пригоревший лук, предназначенный тещей для заправки борща.

Борт он перевел на "единичку", чтоб доходил, отделил слишком подгоревшие кусочки лука, выбросил в мусорное ведро, и жареным луком заправил борщ.

- Все-таки, борщ есть борщ, - рассудительно сам себе сказал Иван Иванович, - И чтобы там в квартире ни происходило, ему надо доходить до кондиции.