Игуана

На инструктаже она поняла, что за хренота эти бурдальоны. Слово якобы произошло от Французского иезуита, жившего при дворе Людовика ХIV, - Пьера Луи Бурдальонского. Его проповеди были столь долгими, что вынуждали дам, не имеющих возможности покинуть помещение храма во время откровений аббата, как-то приспосабливаться к ситуации. Не известно, как выходили из положения мужчины, но дамы, искусно, с помощью грумов-слуг-детей, размещали под пышными кринолинами ночные вазы.

Нет, чтоб прямо сказать - ночной горшок, - хмыкнула Ленка. - А то "ваза"! Или того чище - "бурдальон".

У старой генеральши, страдающей легким слабоумием и тяжелой формой артроза, была лучшая в Европе коллекция бурдальонов. На них был выгодный заказ из Нанси. Там тоже нашелся какой-то старый придурок, соблаговоливший предложить за всю коллекцию из 24 сосудов полмиллиона долларов. Конечно, Игуана не могла пропустить такой выгодный контракт.

И к генеральше приехала "скорая помощь". "Скорая", как это иногда бывает, пришла вовремя.

Детей у генеральши не было. То есть, они как бы и были, но существовали и отдельно. Картины и "ночные вазы" были записаны на них, в равной доле, в заверенном у нотариуса завещании. Сама старуха худо-бедно на костылях передвигалась по квартире. Денежки у неё ещё водились, и она держала приходящую прислугу, - принести продуктов, пищу сготовить, лекарства бесплатные, как инвалиду, из аптеки...

Время выгадали так, что приходящей тетки этой в квартире уже не было. Но все остальное - было.

Не видать дитям наследства, - хмыкнула Ленка, заворачивая в наволочку большую фарфоровую бабу, которая, спустив штаны, уселась уже было на большой фарфоровый горшок.

Нет, чтобы заранее у мамаши вынести все ценности из квартиры, сокрушалась Ленка. Так, в свое время, сделала она сама, причем и из квартиры бабки, и из квартиры матери, так, что когда приехали родственники их хоронить, в квартирах было хоть шаром покати.

Ишь ты, интеллигенция, генеральшины дети. Вот и останетесь без ничего.

Впрочем, кое-что детям и внукам генеральши оставалось. И прежде всего - дивная старинная мебель, собираемая ею с мужем десятилетиями. Но на мебель заказа не было. А бригада Вассы работала только по заказу.

С черного резного комода Ленка сняла большую "ночную вазу" с вензелем иностранными буквами "М и А", причем "М"" переплеталась с "А" так, что с трудом разберешь. Сняв её с комода, Ленка глянула со знанием дела на донышко вазы, как это не раз делала Инга, единственный профессиональный искусствовед в их бригаде.

На донышке иностранными буквами было написано слово которое, если вспомнить уроки английского в школе, - можно было прочитать как "Севр". И стояла дата: 1780г.

Может быть, если бы на месте Ленки была Инга, она и вскрикнула бы, не сумев сдержать профессиональную радость от встречи с раритетом, - это был ночной горшок императрицы - бурдальон Марии Антуанетты, который оценивался в сотню тысяч баксов...

Но Инга в это время отбирала и оценивала в гостиной коллекцию миниатюрных портретов представителей знатного русского дворянства. Работы французских и немецких миниатюристов ХУ1П-Х1Х в., и ей было не до ночных горшков. Хотя бы даже такого, на который опускалась десятилетия назад нежная задница казненной французской императрицы.

Тут было много бурдальонов с монограммами, одна из которых - большая буква "N" с короной наверху даже показалась Ленке знакомой, но задерживаться на каждом предмете у неё не было времени. Может быть, только секунду-другую она задержалась с упаковкой, когда в нижнем ящике массивного комода обнаружила (как и обещала наводчица) футляр на четырех высоких ножках, напоминающий скрипку без грифа, с продолговатым фаянсовым сосудом внутри. Ленка была девушка грамотная, с тремя классами ветеринарного техникума, так что разобралась - это был походный ночной горшок середины XIX в. из Тверской губернии. Внутри кожаного футляра с выдавленными в коже головами лошадей, было изящное фарфоровое биде, - вещь необходимая при долгих поездках в экипажах из имения в город, и наоборот.

Короче, собрала она все, что было в списке, довольно быстро.

Выглянула в холл, пусто, - прошлась по квартире, - подельницы в своих комнатах своим ремеслом занимаются. Во второй спальне бабка уж и хрипеть перестала...

Пошла обратно. Обратила внимание, что Андрей, которому было наказано сидеть на стреме в холле, глазами по её заднице елозит.

Вы не поможете мне сумку из комнаты вынести? А то чижолая шибко. Спросила спокойно, не глядя на него, но манерно, кокетливо.

А чего и не помочь, если девушка слабенькая.

Ну, помог, конечно.

Тем более, что кровать там в спальне старика-адмирала такая, что на ней весь российский подводный флот можно разместить. Старичок, вроде как, судя по стоявшим высоко на стеллажах моделям подводных лодок, был по этой части.

Ну, а Андрей оказался по другое части.

То есть такой затейник...

Не раздеваясь на неё набросился.

Хорошо еще, она под юбкой летом ничего не носит.

Словом, как раз успели.

А то, если бы Васса засекла, попало бы обоим.