Ii. Камень второй. Горящий обсидиан

Путь к Кириаку занял четыре с половиной дня хорошего чаржьего ходу. Оставалось только надеяться, что сведения, сообщенные Сумахом, не устарели до сих пор.

— …Мы с Оазисом поспрошали людей в городе, — сообщил Лайнувер. — Здесь действительно обосновались какие-то ученые. За лесом есть заброшенный форт, они арендовали его. Также наняли с десяток местных на работу. Плюс какой-то сорвиголова поставляет им живых сильфов.

— Какая связь может быть между сильфами и харуспексами? — задумчиво произнес Пай. Он сидел, облокотившись на спинку скамьи и вытянув больную ногу: рана, конечно, затянулась за четыре дня, но все равно еще беспокоила его.

— Это мы с Оазисом завтра и разведаем, — успокоил всех Лайнувер.

— Не думаю, что они будут с вами откровенны, — усомнился Орион. — Скорее, отправят куда подальше.

— Бала прихватил их мешочек с харуспексами, пробу 307, - вступил в разговор Оазис. — Поверьте, с нами будут откровенны, — вкрадчиво сказал он и добавил: — И вежливы.

— Что ж, — улыбнулся Джовиб, — надеюсь, на ваше актерское мастерство.

Разговоры затихли и звонкую вечернюю тишину никто не захотел нарушать.

Стрекотали бледно-зеленые светлячки, ютившиеся в ветвях, шелестели на ветру вязовые листья. Незримый, пел в кроне вяза хален — невзрачная ночная птичка с чарующим голосом. Крупные звезды сияли в высоком безоблачном небе; вот-вот проступят сквозь стремительно темнеющую синеву Жисмондин и Иринарх, возвещая окончание вечера и начало истинной ночи.

— Красиво… — мечтательно улыбнулся Милиан.

— Да-а, — согласно протянул Пай. — Кажется, я начинаю понимать людей, которые живут здесь: место необыкновенное. Волшебное… хотя здесь и не знают никакой магии.

— Кстати, «кириак» означает «воскресенье», — невзначай заметил Ворон.

— Расходимся, — не то грустно, не то сурово сказал Джуэл.

Отряд повиновался: все поднялись и отправились по домам. Пай шел, опираясь на плечо Милиана; к слову сказать, Бала начинал опасаться, что хромота у Приора может и не пройти…

Джуэл долго провожал их взглядом. Кроме него под кроной вяза задержался только Ирин. Если присмотреться, можно было уловить во взгляде лучника какое-то глубокое внутреннее торжество. Недоброго толка, впрочем: такое возникает иногда в предвкушении сладкой мести или исполнения коварного плана… О Небо! Да как же ты прозрачен, юный фанатик…

— Скоро красный глаз будет наш, — сказал Ирин. — Надеюсь, ты знаешь, что делать.

Джуэл не ответил, а буря, полыхнувшая внутри, никак не отразилась на его каменно неподвижном, как у всех файзулов, лице. Фатум порывисто развернулся и зашагал к ночлегу, Джуэл же стоял один некоторое время, чувствуя себя нагим под всевидящим взглядом небес.

…О да… у Ирина есть свой план — трудно не заметить готовящейся перемены: малец намерен остаться тем единственным, кто донесет горящий обсидиан до берега драконьего моря. Так что, стоит только завладеть злосчастным камнем, как придется следить за тем, чтобы не получить стрелу в спину.

«… знаешь, что делать?» О, Джуэл уже твердо уверился в том, что следует постараться довести до моря всех и остаться в живых самому, а там пусть Сайнар думает, что ему угодно: он же, Джуэл Хак, не собирается ни соревноваться с детьми, ни прятаться за их спины, ни жертвовать ими… вообще, детоубийство не очень-то одобряют даже дикие файзулы, а уж они знают толк в смерти…

Для Нэя Каргилла день начинался хлопотно: недавно уверившись в редкостном разгильдяйстве своих лаборантов, он теперь обходил клетки с животными сам. Изменения отмечались. Тем значительнее они были, чем больше оказывалась масса оставленного в клетке вулканического стекла. Харуспексы размером с вишню раскладывались в клетках по три; а харуспексы мелкие, похожие на черный бисер, насыпались горками по тысяче «бусинок». Животные так и жались к вулканическому стеклу… Недавно прибывшие с Юга и Севера, где их природные стабилизаторы были разрушены ударной дозой боевой магии, они, казалось, видели в харуспексах способ излечить свои незримые раны.

Каргилл был доволен: если раньше ему приходилось гадать о природе феномена, наблюдая за единственным имеющимся в его распоряжении харуспеском, то последняя экспедиция поставила триста пятьдесят образцов, за вычетом утерянного триста седьмого. Огромный материал! Безграничные возможности!.. Исследование теперь шло полным ходом.

Ученый остановился у блока клеток с сильфами… Сильфы — бескрылые существа, способные, тем не менее, летать: они используют для этого примитивное заклинание левитации. При разрушенном стабилизаторе их грибовидные тела распластаны по дну клетки, а процент восстановления стабилизатора легко вычислить по восстановлению высоты полета (для этого потолок клеток делается высоким).

Поразительно: помещенные в эти клетки всего три дня назад, сильфы уже парили в воздухе. А ведь они даже не касались этого обсидиана — черного с красной сердцевиной, похожей на заключенный в стекло тлеющий уголь: камень лежал в центре блока клеток, не контактируя ни с одним животным. Собственно, сам опыт Каргилл поставил для того, чтобы выяснить радиус действия.