iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Кусачий мороз, который выдался ночью, и с приходом утра не спешил отступать. Рассветные лучи неспешно разбавляли темные тона неба, наполовину ночного, все еще сияющего самыми крупными звездами. Крохотные колючие снежинки в полном безветрии опускались на землю, искрясь и мерцая, точно волшебная пыль. А горизонт пылал; солнечный диск восходил над ним, возвещая о новом дне.

Не один только Кангасск с его обостренными амбасиатскими чувствами заметил, что в это холодное утро в суровом Ивене царит атмосфера вдохновения, душевного подъема и бодрости. Видимо, ядреный морозец тревожил не только тело, но и душу каждого. Или… или же некое предчувствие витало в воздухе, делая жизнь ярче.

Сам город давно не спал: ивенцы привыкли вставать с рассветом, и над городской суетой дозорных поднимали лишь высокие городские стены.

…Флавус ловко перебрасывал теплый Лихт из одной ладони в другую. Привычный трюк, позволяющий одновременно согреть руки и не подпалить снайперские беспалые перчатки, он исполнял не задумываясь. Вообще, командир ивенского ополчения был увлечен беседой с Учеником миродержцев.

Еще в юности оба — и Флавус, и Кангасск — успели прочесть несколько запрещенных глав из «Размышлений о природе магии»; сейчас давние знания, подкрепленные собственным опытом, вылились в захватывающую дискуссию, которая, в свою очередь, плавно перетекла в полумечтательные рассуждения о… Солнце, благо к тому времени край как раз его показался над горизонтом.

— Мне иногда приходила в голову шальная мысль, — с воодушевлением произнес Флавус и, прежде чем продолжить, дружески попросил: — Только не смейся над старым балбесом, ладно?

— Не буду, — безобидно усмехнувшись, пообещал Кан.

Флавус поднял свой Лихт и, сотворив направляющее заклинание, заставил его медленно поплыть вперед. Светящаяся сфера послушно нырнула в снегопад, плавя вокруг себя летящее снежное крошево, и остановилась там, где хотел маг… теперь для смотрящих прямо маленький Лихт иллюзорно закрывал собой восходящее солнце.

Кангасск улыбнулся: он понял, что имел в виду Флавус…

— Я, еще будучи мальчишкой, размышлял о том, откуда же берется магия, — Флавус смущенно пожал плечами. — И сколько лет прошло, а никто не сумел объяснить мне это. Много догадок, много теорий, но никто не знает, откуда она берется и почему не иссякает вот уже тысячелетия. Зато многие говорят, что знают, что такое звезда… Но мне кажется, — он вздохнул, — что наше Солнце и другие звезды — это что-то вроде гигантских Лихтов… или огненных сфер… Суть в том, что это магические образования. Горящая магия. Источники всей магии для своих миров.

Флавус произнес все это так вдохновенно, что Кан был тронут. Он мог бы поклясться, что видел сияющий ореол вокруг этого сурового воина, сумевшего и после войны остаться в душе все тем же любопытным мальчишкой, каким был за год до нее. К мечтам, подобным этой; мечтам горящим, как пламя, всегда хочется прикоснуться; они заразительны и прекрасны…

— Я их так представляю, все эти звезды… и Солнце. Ну не верю я, что это просто горящий сгусток газа, который загорелся сам по себе и горит сам по себе. Любой ученый будет смеяться над такой идеей, и пусть его… — хмуро буркнул Флавус и, вздохнув, притянул свой обогревательный Лихт обратно и вновь принялся ловко перебрасывать его из ладони в ладонь.

…давно это было…

— Какие планы на вечер, коллега? — подбоченившись, осведомился Нэй.

— Думаю подняться в обсерваторию и посмотреть на звезды, — простодушно отозвался Кангасск и предложил: — Пойдешь со мной?

— У меня нет времени на подобные глупости, — презрительно фыркнул Каргилл, с чувством собственного превосходства посмотрев на растерявшегося Ученика.

— Но они прекрасны! — наивно возразил тот, все еще не понимая, что происходит, и, видимо, надеясь все-таки задеть Нэя за душу. — Только подумать — тысячи миров видны нам издалека! Это удивительно…

— В твоем возрасте, юноша, — ученый назидательно кашлянул, — пора отрываться от романтической ерунды и читать серьезные книги. Да знаешь ли ты хотя бы, что есть звезда?

— Это солнце иного мира… — в смущении повел плечами Кан.