Иисус

Подобно пророкам древности, этот харизматичный, исповедующий эсхатологию[4] человек объявляет, что гнев небес вскоре обрушится на безбожный народ Израиля и уничтожит его. В его видении будущего нет ничего привлекательного. Он не несет никакой «благой вести», никакого спасения всем и каждому. Его обращения к народу резки и суровы. Бог отделит доброе зерно от плевел, солома отправится в печь, а прекрасные колосья Израилевы будут храниться в небесных житницах.

С какой суровостью, с какими угрозами он обличает своих сограждан, называя их «отродьем» или «порождением ехидны»! Иными словами, потомками Каина, рожденными, согласно эзотерической еврейской традиции, от совокупления Евы и змия. Нет страшнее оскорблений для израильтянина! Иоанн хочет встряхнуть единоверцев, вывести из духовной летаргии, разбудить их совесть. Нет, им всем недостаточно укрываться за обычным соблюдением обрядов чистоты, недостаточно бояться неумолимого Суда и приходить к нему, чтобы спастись! Принадлежность к народу Земли обетованной не является гарантией прощения грехов.

Что же тогда делать? Евреи должны глубоко раскаяться в своих грехах, как в личных, так и в общих, отказаться от идолопоклонничества, изменить свои сердца, вести праведную и честную жизнь, заниматься благотворительностью.

Несмотря на свою суровость, эти призывы Иоанна имеют оглушительный успех и затрагивают все слои общества, начиная с крестьян, рыбаков и ремесленников — короче говоря, am-haarets, «простых людей» — «деревенщины», которую так презирала религиозная элита. К этим людям присоединились солдаты из вспомогательных войск Ирода Антипы, таможенники и сборщики налогов, или мытари. «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3:10), — учил Иоанн солдат. «Ничего не требуйте более определенного вам», — говорил он мытарям. И это при всей жестокости солдат и ненасытности сборщиков налогов…

И только переродившись сам, Иоанн позволяет себе заняться крещением водой — крещением, дающим последний шанс избежать сурового суда и окончательной гибели.

Омовения или крещение?

В древние времена омовения были общим явлением в восточных культах и использовались для инициации или для изгнания бесов и злых духов. Вода — символ жизни, плодородия и чистоты — омывала и придавала жизненные силы. Последователи египетского культа Исиды практиковали священное очищение в водах Нила, Евфрата или в море. Евреи также совершали омовение несколько раз в день, чтобы защитить себя от грязи повседневной жизни. Очищение проводилось, как то предписано в Книге Чисел, проточной водой, пучками иссопа[5] и пеплом принесенной в жертву рыжей, без единого пятнышка, коровы. Изначально это правило касалось священников Иерусалимского храма.

Начиная с II и I вв. до н. э. обряды омовения стали частью повседневного быта и распространились на всех израильтян. Археологи обнаружили большое количество купален и бассейнов этого периода как в Иудее, так и в Галилее.

Подобные омовения были уделом не только саддукеев — высокопоставленных иерусалимских священников, но и фарисейских книжников и учителей, отвечавших за разъяснение и преподавание Закона. Желая превратить израильтян в истинных поборников религии, они постоянно приумножали предписания, касающиеся соблюдения чистоты.

Благочестивый еврей должен был отстраняться от мира и очищаться: после посещения похорон, после супружеских отношений… Эта одержимость распространялась даже на физические предметы: кувшины и посуду полагалось непрестанно мыть. Все мгновенно превращалось в источник некоей нечистоты. Результатом этих ритуалов стало разделение общества на «праведников» и «грешников», плохо или мало соблюдавших бесчисленные запреты. Во времена Иисуса некоторые профессии считались нечистыми просто из-за возможного контакта с язычниками, женщинами или трупами: проститутки, мытари, пастухи, врачи, мясники и т. д. Этот насаждаемый повсюду разлад угрожал единству еврейского народа.

Еще более привязанными к обрядам очищения и омовения, чем их противники-фарисеи, были ессеи[6], отличавшиеся особой ненавистью к язычникам и иудеям, не присоединившимся к ессеям, а также к отказывающимся поклоняться Иерусалимскому храму. Ессеи считали лишь себя совершенными, подлинными «сынами Света». Согласно Иосифу Флавию[7], эти сектанты подразделялись на четыре касты. И если представитель более высокой касты ненароком прикасался пусть к ессею, но из более низкой касты, ему полагалось срочно совершить омовение.

Новый обряд