Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Все мы знаем по опыту, что память часто нас подводит. Кажется, мы забываем гораздо больше, чем помним. Воспоминания могут искажать действительность. Иногда разные люди запоминают одни и те же события совершенно по–разному. Память играет с нами дурные шутки: порой мы совершенно уверены, что наши воспоминания точны — но они оказываются неточными. А иной раз люди ясно «помнят» то, чего вообще не было! С другой стороны, тот же опыт подсказывает нам, что в повседневных вопросах памяти чаще всего можно доверять. Иначе как бы существовало само человеческое общество? Задумавшись об этом, мы понимаем, что воспоминания, причем достаточно точные, могут сохраняться на протяжении довольно долгого времени. И все же — имеет ли смысл говорить о достоверности евангельских преданий? Могли ли события земной жизни Иисуса точно сохраниться даже в памяти очевидцев? До сих пор наша аргументация касалась вопроса, сколь далеко отстояли авторы Евангелия от очевидцев, сформировавших и передававших эти предания. Положим, нам удалось успешно доказать, что их разделяло не столь далекое расстояние, как считают многие, — но что же дальше? Можно ли полагаться на память самих очевидцев?

Психологи изучают нашу память и построение наших воспоминаний уже более ста лет. За это время накопилось множество данных и их интерпретаций, прямо связанных с вопросом надежности памяти очевидцев. Однако исследователи Нового Завета, как правило, не обращаются к этим ресурсам[842]; так что эта глава нашей книги станет первой систематической попыткой привлечь соответствующие данные и теоретические положения к исследованию евангельских преданий.

Однако прежде чем подойти к воспоминаниям очевидцев об Иисусе с точки зрения психологии памяти, приведем два знаменательных случая, наглядно показывающих, что свидетельства очевидцев в нашей повседневной жизни (то есть вне контекста свидетельства в суде) порой оказываются совершенно ненадежными, но иногда — удивительно точными и достоверными. Этим мы очертим проблему и обрисуем крайние точки ее возможных решений.

Как Россини встречался с Бетховеном

Желая продемонстрировать, сколь ненадежны бывают показания очевидцев, Ян Венсайна рассказывает такую историю:

Предупреждением для неосторожных послужит знаменитое воспоминание Россини о его встрече с Бетховеном в молодости. Впервые рассказывая эту историю через несколько лет после смерти Бетховена, Россини утверждал, что, придя к нему домой, с немалым трудом попал внутрь — и так и не смог поговорить с хозяином, поскольку тот почти не владел итальянским (родным языком Россини). В последнем, впрочем, можно усомниться. К концу жизни Россини эта история превратилась в настоящую легенду. В ней страдающий маэстро, в муках творчества, принимал Россини как дорогого гостя, советовал ему продолжать свой великий труд и, наконец, восхвалял «Севильского цирюльника» как величайшую комическую оперу всех времен[843].

Этот пример показывает нам, как очевидец, рассказывая и пересказывая свою историю на протяжении многих лет, может полностью изменить очертания и саму суть своего автобиографического воспоминания. Мотив в этом случае очевиден. Россини здесь выступает как свидетель, совершенно не заслуживающий доверия. Но верил ли он сам в свою историю в ее поздней форме? Очень может быть.

Случай с трупом рыбака

Вместе с тем вполне можно хорошо помнить события прошлого, даже если они происходили очень давно. Приведем любопытный пример:

восьмидесятитрехлетний мужчина подробно рассказал о событии, происшедшем более семидесяти лет назад. Пример этот особенно интересен, поскольку воспоминания о столь далеком прошлом, как правило, трудно проверить на точность.

В июне 1901 года в местной газете графства Норфолк (Англия) появилась такая заметка: