Иисус и победа Бога

4. Лука и Павел приводят заповедь повторять трапезу в воспоминание об Иисусе[2005]. Иеремиас сравнил ее с молитвой на пасхальной трапезе, в которой евреи просят Бога вспомнить и послать Мессию[2006] (она сохранилась в иудаизме с тех пор до наших дней). Данное повеление, вполне естественное в описанном нами контексте, опять–таки раскрывает смысл, уже заложенный в самой символике трапезы. Если Иисус собирался совершить великое мессианское действие и если его последняя трапеза с учениками соотносится с этим действием так же, как Пасха — с исходом из Египта, то, естественно, трапеза должна включать молитву об успешном исполнении мессианского действия. И, конечно, при последующем повторении трапезы ученики будут не просить ГОСПОДА послать Мессию (Он уже послал Мессию!), а вспоминать мессианский акт Иисуса. Повторимся: все это имеет смысл только, если Иисус действительно собирался умирать и если он считал свою смерть частью эсхатологического исполнения ГОСПОДНЕГО Промысла о Царстве. Стоит лишь положить в основу рассуждений эту гипотезу (как мы показали, хорошо обоснованную), и все сходится! Символический акт Иисуса сознательно использовал всю традицию, связанную с исходом, и придал ей новое направление.

(г) Вывод

По мнению подавляющего большинства исследователей, в ночь перед своей смертью Иисус отпраздновал с учениками последнюю трапезу, и произошло это в контексте пасхальной недели. Опираясь на данный широкий консенсус, я показал: Тайная вечеря, как действие, была столь насыщена символическим смыслом и столь явно пересказывала один из ключевых израильских рассказов, что бесконечные споры о точной формулировке слов Иисуса перестают быть центральным фактором в выявлении ее смысла. Если же добавить к действию слова (даже в их приблизительной формулировке), не остается сомнений: со всей мощью символической драмы и символического рассказа Иисус предрек свою скорую смерть и заповедал рассматривать ее в контексте всего рассказа о спасении ГОСПОДОМ Израиля. Более того, он указал на свою смерть как на центральный и кульминационный момент этого рассказа, — момент, предвосхищаемый исходом из Египта. Он утверждал, что участники трапезы, не только тогдашние, но и последующие, — народ обновленного Завета, получивший «прощение грехов», то есть избавление из плена. Собранный вокруг Иисуса, этот народ представляет собой подлинный эсхатологический Израиль[2007].

5. Намерения Иисуса (2): высказывания и символ

(i) Введение

Тайную вечерю, как и акцию в Храме, следует рассматривать в двух контекстах — служения Иисуса (см. часть II) и иудаизма I века. Ранее мы видели, что многие высказывания Иисуса, соседствующие с рассказом об акции в Храме, — своего рода загадки, объясняющие символ. При рассмотрении Тайной вечери мы также находим несколько речений, которые, будучи таинственными сами по себе, в совокупности указывают в одном направлении. И снова символическое действие, вместе с разъясняющими его загадками, образует исторический контекст, в котором могут обосноваться и, благодаря когерентности с общей картиной, обрести смысл другие материалы.

Как это происходит?

В части II мы подробно доказывали: Иисус возвещал Царство ГОСПОДА как нечто, что уже начинается. Нынешняя реальность Царства — не отвлеченная идея, к конкретной исторической ситуации не привязанная, и не просто новый способ восприятия своего личного или социального существования. Она возникает в особый исторический момент. Пророческая и символическая деятельность Иисуса (главы 5 и 9) постоянно указывала в этом направлении. Иисусов рассказ о Царстве (главы 6–8) предстает как движение к кульминации израильской истории. Однако возникает вопрос: что, на взгляд Иисуса, должно случиться после?

От этого вопроса не уйти любому историку жизни Иисуса. Исследователи, видящие в Иисусе учителя вечных истин (политических, религиозных или экзистенциальных), рано или поздно должны спросить: считал ли Иисус, что его Весть встречает широкое одобрение? Если нет, как, видимо, и обстояло дело, то что он собирался делать дальше[2008]? Насколько же более остро стоит этот вопрос перед нами, коль скоро мы отвергли образ Иисуса как учителя вечных истин и предпочли ему эсхатологическую картину, в которой Иисус возвещает наступление великого момента! Как выглядит этот момент? Как должно прийти Царство?