Иисус Христос — бог, человек, миф?

А над всем этим, как бы венчая здание «римского мира» первых веков империи, царили глубокие социальные и этические контрасты: непомерная роскошь высших слоев и нищенская жизнь низов. Придворный историограф Светоний, живший в конце I и первой половине II в., оставил впечатляющие картины нравственного разложения того высшего света, к которому принадлежал и сам. Бесчестные льстивые царедворцы, погрязшие в преступлениях императоры, развратная, распущенная челядь длинной вереницей проходят по скандальным «Жизнеописаниям» Светония. Полное отсутствие стыда, которым, по словам Светония, похвалялся император Калигула, в известном отношении было свойством и всего высшего света.

Всадники Апокалипсиса. Худ. В. М. Васнецов. Ленинград. Музей истории религии и атеизма.

Стоический философ Сенека, провозглашавший отказ от роскоши, умеренность и скромные потребности, равенство души раба и свободного, для себя, однако, считал допустимым пользоваться и роскошью подаренных ему императором Нероном вилл, и драгоценностями, и рабами. «Этот стоик, — писал Энгельс, — проповедовавший добродетель и воздержание, был первым интриганом при дворе Нерона… и, проповедуя бедность евангельского Лазаря, сам-то в действительности был богачом из той же притчи»[51]. Картины разврата, кровосмесительных связей, придворных интриг переполняют сочинения многих античных авторов, писавших об этом времени.

«Трудно сатир не писать, когда женится евнух раскисший!» — восклицает Ювенал. Кто настолько терпим к извращениям Рима, «настолько стальной», чтоб удержаться от гнева при виде плутоватого юриста, сотрудничающего с «быстро хватающим» добычу доносчиком? Бичуя социальные и моральные язвы современного ему общества, Ювенал продолжает:

Здесь оттеснят тебя те, кто за ночь получает наследство,
Те, кого к небу несет наилучшим путем современным
Высших успехов — путем услуженья богатой старушке:
Унцийка у Прокулея, у Гилла одиннадцать униций,—
Каждому доля своя соответственно силе мужчины…
Разве не хочется груду страниц на самом перекрестке
Враз исписать, когда видишь, как шестеро носят на шее
Видного всем отовсюду, совсем на открытом сиденьи
К ложу склоненного мужа, похожего на Мецената,—
Делателя подписей на подлогах, что влажной печатью
На завещаньях доставил себе и известность и средства.
Там вон матрона, из знатных, готова в каленское с мягким
Вкусом вино подмешать для мужа отраву из жабы…
Хочешь ты кем-то прослыть? Так осмелься на то, что достойно
Малых Гиар да тюрьмы: восхваляется честность, но зябнет,
Лишь преступленьем себе наживают сады и палаты,
Яства, и старый прибор серебра, и кубки…
Разве когда-либо были запасы пороков обильней,
Пазуха жадности шире открыта была и имела
Наглость такую игра? Ведь нынче к костям не подходят
Взяв кошелек, но сундук на доску поставив играют…
Есть ли безумие хуже: сто тысяч сестерциев бросить
И не давать на одежду рабу, что от холода дрогнет?[52]