Иисус Христос — бог, человек, миф?

Следующая пара — бог морей и вместе с тем покровитель коневодства Нептун и его супруга Салация, ведавшая «нижней частью моря», затем следует бог Марс, сочетавшийся с земной женщиной весталкой Реей Сильвией и породивший основателей Рима — Ромула и Рема. Марс, кроме того, и бог войны. Оба эти обстоятельства сделали его чрезвычайно почитаемым божеством Рима. Среди других божеств стоит назвать также богиню чувственной любви и плодородия Венеру, культ которой приобрел большую популярность в начале империи в связи с тем, что императорский род Юлиев вдруг открыл в ней свою отдаленную прародительницу.

Следует сказать несколько слов еще об одной римской богине. Художники изображали ее то с рогом изобилия — символом щедрости, то на колесе — символе изменчивости, то с повязкой на глазах — символом нелицеприятности. Речь идет о богине Фортуне, олицетворявшей слепую судьбу, изменчивое счастье и отдельного человека и целых государств. Богиня Фортуна, возносившая на императорский трон простых военачальников, поднимавшая порой на вершину социальной лестницы простолюдинов и даже рабов, была вожделенной богиней и для верхов и для низов общества. «Во всем мире, во всех местах и во все часы, — писал Плиний Старший, — все голоса призывают и называют одну Фортуну, ее одну обвиняют, только ее тянут к ответу, только о ней думают, ее одну хвалят, ее одну винят, ее ругают и чтут; она превратна, многие ее считают даже слепой, она непоседлива, непостоянна, неверна, изменчива, покровительствует недостойным. На ее счет относят все убытки и прибыли, и в счетной книге смерти она занимает обе страницы. Мы до такой степени подчинены судьбе, что она сама считается божеством»[73].

Функции Фортуны были многогранны, и это породило множественность ее образов. В Риме отправляли культ и Фортуны — покровительницы государства, и другой — покровительствующей дому императора. Была Фортуна семьи и Фортуна девушек, Фортуна победы и даже Фортуна сегодняшнего дня, которая имела в Риме свое отдельное святилище.

Юнона. Париж. Национальная библиотека.

Развенчивая с позиций христианской апологетики «истинность» всех этих богов, Августин фиксирует внимание читателя на давно начавшейся в римском культе тенденции к совмещению функций многих богов в одном все более универсализирующемся боге[74]. Этот процесс нам известен с разных сторон. С одной стороны, «лучший и величайший» Юпитер Капитолийский сосредоточивает в себе функции большого количества богов — Августин перечисляет их имена на нескольких страницах. Юпитер все более становится «всем», олицетворяя в одном лице множество обожествленных стихий и явлений. Он — бог неба и бог земли, устроитель законов и дарователь побед. Он — защитник государства и покровитель отдельных людей.

С другой стороны, низы общества, вольноотпущенники, рабы, свободные ремесленники, относясь безразлично к этим официальным богам и отправляя культ своих, «низших» богов, тоже начинают придавать им более универсальный характер.

Плутон, похищающий Персефону. Роспись склепа Деметры. I в. до н. э. Керчь.

Исследователи выявили здесь много интересных подробностей[75]. Так, оказалось, что почти забытая в верхах Bona Dea — Добрая богиня, имевшая неименитую родню (ее отцом был низший лесной бог Фавн), не только сделалась популярной среди рабов и отпущенников, но и стала наделяться множеством важных функций. Она — богиня полей, кормилица, целительница, охранительница отдельных фамилий. Она же — небесная, могучая, светоносная победительница. В ее руках рог изобилия, она имеет отношение и к колдовству. Она лучше других может помочь получить свободу, и рабы в посвятительных надписях приносят ей обет за освобождение.

Колесо Фортуны.

Другим божеством такого рода является Приап, с точки зрения верхов общества жалкий божок, нечто вроде пугала в саду. Вот «монолог» бога Приапа, вложенный в его уста насмешливым Горацием:

Некогда был я чурбан, от смоковницы пень бесполезный;
Долго думал художник, чем быть мне, скамьей иль Приапом.
«Сделаю бога!»— сказал; вот и бог я! —
С тех пор я пугаю Птиц и воров. —
Я правой рукой воров отгоняю…
А тростник на моей голове птиц прожорливых гонит,
Их не пуская садиться в саду молодом на деревья[76]

.