Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)

"Мое письмо в январе этого года вы получили, потому что по профессии врач, а с виду -человек, Стас в беседе вдруг радостно воскликнул: "Миша! Твой дух ведь ничтожен по сравнению с духом Вадима (хотя к теме разговора это не относилось). А Вадим, на мои слова: "Интересное ( странное) у тебя понятие "духа", мило, хотя и чисто по-доброму, улыбнулся: "Физическое бессознательное". Все последовавшее - лишь следствие этого".

Прошло 3 дня. Вадим не звонил. Я стал сомневаться в пра вильности своего направления на сближение отношений. Но очередная медитация напомнила мне о том, что я весной в той записке, отвечая на его выражение в мой адрес, которое я воспринял как оскорбления, я ответил оскоблениями.

-Я же причинил ему сглаз, - с ужасом думал я, представляя 3 полевые спирали у него на теле, которые мешают его телу дышать. Но и его молчание останавливало меня быть черезчур с ним раскаявшимся.

Я написал еще одну записку с извинением за те слова, решив про себя больше не иметь с ним и с его семьей никаких дел, если от него и от них не будет никакой реакции.

После отнесения этой записки я стал утопать в энергии, иду щей из их дома. Но я старательно очищал сознание от всякой привязанности, думая это делать до тех пор, пока Вадим не выполнит свой долг передо мной - со своей стороны не извинится за обиды, причиненные мне. Мне было нужно не столько извинение, сколько гарантия, что он перестанет демонстрировать свою духовную свободу на моей душе. Но и извинение было бы не лишним.

Несколько дней прошли в ожидании звонка Вадима. Он не звонил. У меня с одной стороны начало лопаться терпение. С другой стоял принцип. Но с третьей... Все мое правое полушарие было залито голубым светом, сопутствующим обычно моему душевному комфорту. И чувства в нем присутствовали самые нежные. "Может быть, у него не хватает времени для звонка", - думал я. То, что он в городе, я не сомневался. Но в его молчании я видел прежнее равнодушие. И тем не менее каждый день ждал звонка. Надо ведь мне было знать как к нему относиться.

"Может, мне не надо его ждать, - думал я, - а просто пойти и восстановить отношения. Он ведь даже просто не умеет делать шаги навстречу первым". И я рискнул. Планы мести через написание всех его художеств в книгу отошли на второй план.

К этому шагу вело меня и другое. Мои тренировки перестали приносить мне прежнее удовлетворение. Когда нет постоянной ста бильности в душе о каком духовном росте или росте способностей может идти речь. Тем более, когда не знаешь для чего их разви вать: желание мести удовлетворялось написанием книги. А написать желаемое я мог и так в любое время.

И мое общее душевное состояние застыло и незначительно ко лебалось в плоскости одного прозрачного фона. Нечто подсказывало, что мне надо выходить в люди. Жизнь без людей стала безликой. От этого терял свою индивидуальность и я. Достичь Аболюта я мог и после. А также просто представить его по описанию Шри Ауробиндо. На том безликом фоне, каким стало становиться мое сознание, мне это было все равно.

-Даже дышать стало легче.

Я про себя усмехнулся. Павитрин, сам того не не подозревая, выкладывал мне все. Только я ли был тому виной, что ему плохо дышалось?

В то утро я проснулся от толчка в 5 часов утра. Я уже знал причины этого. Если я не просыпался в 5 утра, когда на Сахалине 7 и мою племянницу надо собирать в школу, я просыпался обычно часов в 8, когда вставала матушка и немного отходила ото сна. Заснуть после этого не было никакой возможности.

Вечером мое сознание было чисто, и я думал, что скоро полное освобождение души. Однако, поговорив с матушкой, я вдруг начал сходить с ума. И сказал вроде немного и ничего особенного, правда, о необходимости культуры матушкиного мышления, так как возник небольшой конфликт. Когда я начал разбираться в чем дело, я понял. Я уже вышел сознанием из тела в астрал. Только не в макушку, как Шри Ауробиндо в Бароде, а в затылок, где полевая пленка была разрушена. Макушка же с корой больших полушарий была по прежнему затянута пленкой, создавая душе ощущение склепа. Разрушив пленку биополя со всех сторон головы, кроме верха, я уже начал пробуждающимися чувствами познавать информацию ноосферы, но был от нее не защищен своей собственной верой в свою нормальность. К тому же после любого общения с кем бы то ни было из старых знакомых мне нужно было минут 10 дожидаться прекращения колебательных движений сознания, что нарушало душевный покой, как собой, так и чувством схождения с ума, порождаемым новым импульсом психической энергии своего бывшего собеседника, так и касанием филиалов своих близких, в которых более или менее было то же.

Сейчас я лежал, осознавая, в какую каверзу я чуть было не попал. Смерти я, правда, не боялся и сейчас, и даже полного схождения с ума, но боялся попасть в какое-нибудь состояние сознания, при котором бы полусойдя с ума, находился бы в состоянии самопроизвольного причинения себе боли при не отк люченном от нее сознании.