Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга II. Нагорная проповедь

Тьма, напротив, является универсальным символом зла и отсутствия Бога. Шеол (ад) мыслится как страна тьмы и сени смертной, страна мрака, где нет устройства, где темно, как самая тьма (Иов 10:21-22). Тьма и свет противопоставляются как два полярных начала – злое и доброе: Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма (Иов 30:26); День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! (Иов 3:4); Стезя праведных – как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня. Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся (Притч. 4:18-19); Восстань, светись, [Иерусалим], ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою. Ибо вот, тьма покроет землю, и мрак – народы; а над тобою воссияет Господь, и слава Его явится над тобою (Ис. 60:1-2).

При этом подчеркивается, что тьма не может победить свет, скрыть человека от лица Бога: Скажу ли: может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью? Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет… (Пс. 138:11-12). Более того, и свет, и тьма призваны благословлять Господа (Дан. 3:70).

Символика света имеет особое значение в корпусе писаний Иоанна. Но и в синоптических Евангелиях, в частности у Матфея, эта символика также присутствует, в том числе в Нагорной проповеди (Мф. 5:14-16). «Сыны света» в речи Иисуса противопоставляются «сынам века сего» (Лк. 16:8). Выражение «сыны света» не встречается в Ветхом Завете, однако встречается в кумранских рукописях, где этим выражением обозначают себя члены общины ессеев; в этих же рукописях «сыны света» нередко противопоставляются «сынам тьмы»[412]. Аналогичное словоупотребление мы находим у апостола Павла: Ибо все вы – сыны света и сыны дня: мы – не сыны ночи, ни тьмы (1 Фес. 5:5).

Смысл слов если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? (Мф. 6:23) можно передать следующим образом: если в человеке нарушено соотношение между светом и тьмой, если он утратил правильную систему координат, он уже не способен отличить добро от зла, сделать правильный выбор между богатством земным и небесным, между Богом и маммоной. Так образ светильника для тела становится связующим звеном между тем, что ему предшествовало, и тем, что за ним следует.

Не случайно, толкуя слова Иисуса о богатстве, Иоанн Златоуст обращается к образу тьмы. Этот образ помогает ему яркими красками описать людей, помрачивших ум земным богатством:

…Как находящиеся во тьме ничего не могут ясно разобрать, и когда увидят веревку, думают, что это змея, а когда увидят горы и дебри, умирают от страха, так и корыстолюбцы по своей подозрительности страшатся того, что для других кажется не страшным. Они страшатся бедности или, скорее, страшатся не только бедности, но и всякого незначительного убытка. Если потерпят какой-либо малый ущерб, то печалятся и сокрушаются гораздо больше, чем те, которые не имеют даже необходимой пищи. Многие из богачей, не снеся такого несчастья, даже удавились[413].

3. Бог и маммона

Серию поучений, посвященных теме богатства земного и небесного, продолжают следующие слова:

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6:24).

В параллельном месте Луки добавлено лишь слово «слуга»: Никакой слуга (οίκετης) не может служить двум господам… (Лк. 16:13). В остальном текст идентичен. У обоих евангелистов использован глагол δουλεύειν (служить), указывающий на рабский труд (от δούλος – раб).