Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга II. Нагорная проповедь

Можно говорить о том, что ветхозаветное представление о Божием милосердии сродни представлению о материнской любви. Милосердие Бога, Его благоутробие сродни тому чувству, которое описано в рассказе о Соломоновом суде над двумя женщинами, пытавшимися отсудить друг у друга ребенка: когда Соломон предложил разрубить ребенка пополам, чтобы отдать обеим женщинам поровну, настоящая мать воспротивилась этому, так как взволновалась вся внутренность ее ( רחמים raḥămệhā[131]) от жалости к сыну своему (3 Цар. 3:16-28). Этой жалостью и состраданием к людям как Своим детям обладает и Бог Отец.

В то же время ветхозаветный Бог остается прежде всего справедливым Судьей, воздающим каждому по делам его. Милость Божия к человеку в ветхозаветных книгах напрямую связана с поведением человека: С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним – искренно, с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его (Пс. 17:26-27).

В Новом же Завете акцент делается на милость как свойство Бога, не зависящее от поведения людей: Бог повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5:45). В Новом Завете представление о Божественной справедливости почти полностью замещается идеей Божественного милосердия. Этой теме посвящены многочисленные притчи Иисуса, в том числе притча о работниках в винограднике: каждый работник получает от Бога равную награду вне зависимости от того, с какого часа он начал трудиться (Мф. 20:1-16).

Уместно здесь снова вспомнить об Исааке Сирине, который настаивает на том, что «милосердие противоположно правосудию»[132], поэтому не следует говорить о справедливости Божией, а можно говорить только о милосердии, превосходящем всякую справедливость: «Как песчинка не уравновешивает большое количество золота, так требования правосудия Божия не выдерживают равновесия в сравнении с милосердием Божиим. Что горсть песка, брошенная в великое море, то прегрешения всякой плоти в сравнении с разумом Божиим»[133].

Ветхозаветное представление о Боге как Карателе грешников, наказывающем детей за вину отцов до третьего и четвертого рода (Исх. 20:5; Чис. 14:18), по мысли Исаака Сирина, не соответствует тому откровению, которое мы получаем через Христа в Новом Завете. Хотя Давид в псалмах называет Бога правосудным и справедливым (Пс. 118:137), Сын Божий показал, что Он скорее благ и благостен. Христос подтвердил «неправосудие» Божие и Его благость притчами о работниках в винограднике и о блудном сыне, но еще более Своим искупительным подвигом, совершенным для спасения грешников: «Где же правосудие Божие? В том, что мы грешники, а Христос за нас умер?» – спрашивает Исаак[134]. В другом месте он говорит решительно: «В учении Христа нигде не упоминается о правосудии»[135].

Отражением Божественного милосердия является то человеческое качество, которое на библейском языке называется милостью или милосердием. Характерен знаменитый текст Исаака Сирина о «сердце милующем», через которое человек уподобляется Богу:

И что есть сердце милующее?.. Возгорение сердца у человека о всем творении, о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи его источают слезы от великой и сильной жалости, сжимающей сердце. И от великого сострадания умаляется сердце его, и не может оно вынести того, чтобы слышать или видеть какой-либо вред или малое страдание, [претерпеваемое] тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и о естестве пресмыкающихся молится от великого милосердия своего, которое, по подобию Божию, без меры изливается в сердце его[136].

Отметим, что Исаак Сирин писал на том же языке, на котором говорил Иисус за шесть столетий до него. В сирийской традиции евангельское учение нашло особое преломление: здесь мы встречаем некоторые мотивы, отсутствующие у греческих авторов. В частности, представление Исаака о молитве за демонов, животных, птицах и пресмыкающихся чуждо греческой патристике. Отсутствует оно и в самом Евангелии. Однако Исааку, как никому другому из авторов патристического периода, удалось в цитируемых словах передать то эмоциональное наполнение, которое характеризует понятие «любовь» в христианской традиции. Любовь оказывает преображающее действие на все мировосприятие человека. Тот, кто приобрел любовь, начинает по-иному смотреть на людей и окружающий мир: видит его не через призму собственного эгоистического восприятия, а как бы глазами Самого Бога. И людей он видит такими, какими их видит Бог, прозревая за внешней оболочкой тот образ Божий, которым обладают все люди, вне зависимости от того, друзья они или враги.