Иисус на Марсе

На следующий день он подвергся почти столь же ошеломительной церемонии, но здесь у него никакой неуверенности уже не было. Их с Гультхило поженил сам Иисус. Мистита — свадьба — была торжественно-серьезна, но последующий праздник — куда как живым. Арамейское слово «мистита» изначально означало попойку, я именно таковой она и была. Орм был уверен, что она разошлась бы еще сильнее, не присутствуй на ней Иисус. При нем никто не стал шутить на тему о брачной ночи жениха и невесты или напиваться до бесчувствия. Когда же он ушел, пир пошел круче, но новобрачные тоже долго за столом не засиделись. Мать Гультхило хотела рассказать Орму о своей дочери, но та поцеловала ее со словами: «Мама, он все про меня знает», — и новобрачные улизнули.

Они поехали в коттедж на берегу озера в соседней пещере и залезли в постель без промедления. В шесть утра изможденного Орма разбудило верещание телевизора. Он поднялся и подошел, пошатываясь, к телевизору. Появилось лицо Надира Ширази.

Он еще ничего не успел сказать, как Орм понял, что новости плохие. От горя черты лица иранца стали еще резче.

— Мне позвонила Мадлен час назад. Она сказала, что хочет наложить на себя руки. Я стал ее отговаривать, но она бросила трубку. Я не успел добраться до дома — ты же знаешь, я остался у Бронски — как она уже вогнала себе нож глубоко в сердце. Прости, что я так рано звоню, но… я думал, тебе надо сказать.

Он расплакался. Орм подождал, пока глубокие разрывающие душу рыдания чуть утихли, и сказал:

— Мы приедем как сможем быстро. Но ехать далеко…

— Хфатон пошлет за тобой воздушную лодку.

Через пятнадцать минут Гультхило с Ормом прибыли в больницу. Там в вестибюле их уже ждали Бронски, Ширази, Хфатон и доктор-крешиец Давид бен-Исхак.

— Ты ведь говорил, что она мертва! — сказал Орм.

— Так и было, — ответил Надир. — Но раны залечили, сердце запустили вновь, и она жива.

— Но кислородное голодание мозга… Они когда доставили ее в больницу?

— Десять минут назад. А мертва она была не меньше получаса. Но врач «Скорой помощи» сразу поместил ее в криокамеру, как только они прибыли. И все равно…

Орм подумал, что теперь она станет идиоткой, растением. Стоило ли стараться? И тут пришла мысль об Иисусе. Сможет ли он восстановить мозговые клетки?

Отведя в сторону Бронски, Орм задал ему этот вопрос. Француз ответил:

— Не было необходимости просить его прийти. Прежде всего, все восстановления, которые можно сделать даже с его помощью, были сделаны. Не забывай, Ричард, их медицина может куда больше нашей. Но насчет мозга — да, там есть необратимые изменения. Тут даже он не помог бы. Есть потери, которые может вернуть лишь Создатель.

— Что именно?

— Память. Погибло много клеток, хранящих информацию. Их можно восстановить, но информация погибла навсегда. Это будут пустые контейнеры, ждущие наполнения.

— А Лазарь? Он был мертв три дня и воскрешен Иисусом, и был таким, как раньше.

— Ты все еще не улавливаешь разницы между Иисусом историческим и Иисусом из Евангелий. Труп, три дня разлагавшийся в том жарком климате, никто оживить не мог бы. Это легенда из тех, что появились после смерти Иисуса или даже при его жизни. Просто фантазия, типичная для рассказов о необычайных людях тех дней.

Бронски сказал правду. Мадлен выжила, и тело ее было здорово, и разум так же остер, как и прежде. Но, очнувшись, она считала себя двенадцатилетней девочкой, живущей в доме своих родителей в Монреале. Доктора, предвидя что-то вроде этого, накачали ее успокоительным, чтобы смягчить шок. Что с ней произошло, она сможет понять лишь через много времени — или никогда.

ГЛАВА 20

Что узнал Орм о Марсе? Очень мало из того, что хотел, хотя и это, как ни смотри, было тоже не много, и куда больше, чем мог предвидеть или даже вообразить.

Даже понимая, что марсиане — евреи, он каждый день натыкался на что-нибудь, что удивляло его или сбивало с толку.

Одной из причин для этого было твердое понятие о том, что есть еврей. Однако чем дольше он жил на Марсе, чем чаще понимал, что, хотя он и гордился отсутствием предубежденности, ее в нем было больше, чем он думал. Или скорее это была даже не предубежденность, а незнание. Хотя между ними трудно провести грань.

Пусть марсианские евреи не были, да и не могли быть идентичны земным, в основе своей сходство было. Эти две линии иудаизма разделились две тысячи лет назад. Те, кто остался на Земле, глубоко погрузились в сотни языческих сообществ. Язычники оказали на евреев глубокое воздействие, как бы ни старались те сохранить свою идентичность — физическую, умственную и духовную.