Иисус на Марсе

– И что?

Он понял, что она имеет в виду. Схватив ее в объятия, он страстно ее поцеловал. Отпустив, сказал:

– Ладно. Мы поженимся. Она заулыбалась, но спросила:

– Ты меня любишь?

– Либо да, либо просто тронулся. Одно из двух.

– Ты тронулся от любви. Гультхило поцеловала его и сказала:

– Странное место и время для предложения. Но мне нравится. Шолом, Ричард.

Орм повернулся и побежал. Потом перешел на медленную рысцу. Лунный свет стал усиливаться – луна превращалась в солнце. И вскоре Орм уже бежал при полном свете дня. Идти пешком было бы глупо, и он стал искать автомобиль. Примерно через десять минут он увидел машину перед фермерским домом. Забравшись внутрь, он быстро запустил мотор и отъехал. Из дома вслед ему залаяла собака. Вдруг еще через десять минут что-то коснулось его правого плеча. От испуга он вильнул с дороги и чуть не въехал в дерево. Оглянувшись, он увидел человека на заднем сиденье у себя за спиной и нажал на тормоз. Машина скользнула в сторону и остановилась, зависнув передними колесами над кюветом.

– Иисусе! Ты меня напугал. Потом пришла другая мысль:

– Как, во имя Ше'ола, ты сюда попал?

Человек в голубом хитоне одним движением перемахнул на переднее сиденье рядом с Ормом.

– Глупый вопрос. Прости, что напугал, но это было забавно.

– Из-за тебя мы оба могли разбиться насмерть!

– Это вряд ли. Езжай дальше.

Сердце Орма гулко колотилось, его трясло. Но все же ему удалось задним ходом выехать на дорогу.

Вскоре Иисус сказал:

– Полиция давно уже вас засекла – обоих, – но я попросил их пока вас не трогать.

– Спасибо, – сказал Орм. Он старался, чтобы это прозвучало небрежно, но голос его дрогнул.

– А можно спросить почему? – добавил он, помолчав.

– Можно. Арестов не будет. Ах'хаба бен-Рама тщательно допросят, но потом отпустят. Он будет так напуган, что закроет свое заведение или уж постарается, чтобы там не было ничего незаконного. Кое-кто из его завсегдатаев просто переберется в другие подобные места. Большинство же, надеюсь, поймет всю глупость такого образа жизни и остепенится.

Ты пойми, что полиция про эти места знает, и знает с тех самых пор, как они открылись. На самом деле ни одно из них долго не сохранялось в тайне за последние полторы тысячи лет. Такие заведения – вроде предохранительного клапана для бунтующей молодежи. Там они напиваются и делятся друг с другом мятежными мыслями. Иногда они даже задумывают какие-нибудь мятежные действия, но такие планы редко претворяются в жизнь. В противном случае они резко пресекаются, а участники дорого расплачиваются.

– Можно спросить, как именно?

– Можно. Жестоковыйных мятежников посылают в одну пещеру, где они остаются до тех пор, пока полиция не будет уверена, что они воистину раскаялись. Этих учителей раскаяния я контролирую лично. И, таким образом, обман здесь невозможен.

От холодка в голосе Иисуса у Орма по спине побежали мурашки.

– А что бывает с теми, кто не раскается?

– Лучше не спрашивай. Но даже попадает туда очень малый процент молодежи. Ты должен осознать, Ричард, что такая вещь, как истинное зло, существует. Как мне говорили, вы там, в социал-демократических странах, отказались от понятия добра и зла. Для вас все дело в ущербных людях, в плохих социальных условиях, или в неудачных родителях, или в неправильном воспитании. Коммунисты же считают, что неправильные мысли и действия являются результатом неправильной экономической системы и политически ошибочных теорий. Я прав?

– Вообще-то все это гораздо сложнее. Но по сути ты прав.

– Ну вот. А здесь, на Марсе, нет ущербных, нет плохих социальных, политических или экономических условий. Семейная жизнь – почти сплошная радость, а сурового родителя быстро приводят в чувство остальные родственники. Если это не помогает, включаются соседи.

Такое положение нам удалось создать потому, что мы начали с очень маленькой общины. Людская ее часть вышла из разных рас и наций, но новая единая раса была создана всего за одно поколение. Здесь лишь один язык, одна религия, а еще у людей был перед глазами пример куда более развитых крешийцев.

После паузы Иисус добавил:

– И еще у них был я.

И, снова помолчав, сказал еще:

– И у Земли тоже буду я – в ближайшем будущем.

– Да простится мне моя дерзость, Рабби, – сказал Орм, – но Земля куда больше, чем Марс. Здесь тебе приходится присматривать всего за миллионом. А нас – десять миллиардов, и Земля – чудовищное разнообразие языков, рас, наций, обычаев и форм.

– Тебе простится твоя дерзость. И не будь ты таким скованным, держись свободнее.

– Не получается.

– Потому что я тот, кто я есть. При всем моем могуществе я не в силах заставить человека держаться при мне полностью свободно – разве что лишь одного. Такова цена за право быть Мессией, приемным сыном Всеблагого.

Орм собрался с духом:

– А кто этот один?

– Моя жена. А, вот мы и приехали. Здесь мой дом. Вон там, за тем домом с крышей, как луковица. Останови перед ним. Я мог бы левитировать прямо из автомобиля, но возле своего дома не люблю таких штук.