Иисус Неизвестный

Что в Нем «удивляет» – «ужасает» народ? Кажется, горней славы, Преображения, все еще не сошедший с лица Его свет («лицо Его просияло как солнце», Мт. 17, 2) и жертвенной обреченности новый знак. Там, в Кесарии, видели это, может быть, язычники, – чужие; здесь, в Иудее, увидит Израиль, – свои.

Ce, Агнец Божий, взявший на Себя грех мира. (Ио. 1, 29),

этот пророческий клик снова и по-новому слышится людям по всей великой равнине от Вифавары до Иерихона в эти дни второго крещения уже не водой, а кровью.

Можете ли креститься крещением, которым Я крещусь?..

– Можем. (Мк. 10, 38–39.)

Слишком легок ответ. Но как бы люди ни приходили к Нему, Он не отвергает их:

приходящего ко Мне не изгоню вон. (Ио. 6, 37.)

В эти-то дни и увидели, может быть, люди в лице Его то, что так хорошо изображает «живописец» Лука (9, 51):

когда же наступили дни Его вознесения (отшествия,

, то устремил Он лицо Свое

, на путь в Иерусалим.

Эту новую в Нем «устремленность» видят, может быть, все, и сами за Ним устремляются.

X

Если то, что врачи называют «чувством вдаль», «телепатией», а все люди – «предчувствием», – странная, как бы не назад, а вперед, не к прошлому, а к будущему обращенная память, – свойственна не только отдельным людям, но и целым народам, даже всему человечеству в его роковые минуты, в «чувстве Конца», «Апокалипсиса», – то восходившие за Иисусом в Иерусалим человеческие множества могли испытывать нечто подобное.

То, что о Мне, приходит к концу (Лк. 22, 37), —

скажет Царь Израиля; то же мог бы сказать в те дни и сам Израиль. Воет и пес к пожару, и бык мычит, идя на бойню; как же было Израилю, а может быть, и всему человечеству конца своего не предчувствовать?

Кровь Его на нас и детях наших (Мт. 27, 25),

– скажет Израиль, и сбудется.

…Камня на камне здесь не останется: все будет разрушено (Мт. 24, 2);

…ce, оставляется вам дом ваш пуст (Мт. 23, 38), —

скажет Царь Израиля, и тоже сбудется. Это, может быть, уже и тогда, на пути в Иерусалим, чувствуют все «чувством вдаль», «телепатией».

…Крещением должен Я креститься, и как Я томлюсь, пока сие совершится. (Лк. 12, 50.)

В это-то смертное «томление», «борение» Свое, «агонию», и вовлекает Он всех, идущих за Ним. Кто за кем идет, кто кого ведет. Он – их или они – Его, этого еще не знают они, не знает, может быть, и Он сам.

Час Голгофы, Искупления, наступает, такой же великий и страшный для всего человечества, как час грехопадения. «То, что о Мне, приходит к концу», – могло бы сказать в те дни и все человечество, потому что вся остальная всемирная история будет только началом Конца.

Будет или не будет совершено на земле величайшее из всех злодеяний – убийство людьми Сына человеческого, Сына Божия; скажут или не скажут люди, как злые виноградари, увидев сына:

это наследник; пойдем, убьем его, и наследство будет наше (Лк. 20, 14),

этого еще не знает Сын; не хочет знать и Отец:

Сына моего возлюбленного пошлю; может быть, увидев Его, постыдятся. (Лк. 20, 12.)

В догмате все ясно, как в таблице умножения, и так же бесстрастно; а в опыте – Страсти Господней и наши, Его «агония» и наша, – «может быть» – до конца мира.

XI

Были же они в пути, восходя в Иерусалим; и шел Иисус впереди них, и, следуя за Ним, ужасались они. (Мк. 10, 32.)[698]

Если человек идет на слишком верную смерть, то это, кажется самоубийством.

Неужели Он убьет Себя? (Ио. 8, 22), —

скажут иудеи, враги Его; то же могли бы сказать и друзья Его, все шедшие тогда за Ним. Вот чему они «ужасаются».

Так же пойдет Он один, впереди всех. Вождь всего человечества, на приступ подоблачной крепости – царства Божия, и так же, следуя за Ним, будет ужасаться все человечество.

И, подозвав Двенадцать, начал им опять говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам: и осудят Его на смерть, и предадут язычникам; и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют. (Мк. 10, 32–34).