Иисус. Тайна рождения Сына Человеческого

Кто хочет созерцать явление Христа, тот пусть сорвет это покрывало с глаз своих. Учение Христа не есть венец еврейской религии, а его отрицание. Именно там, где душа занимала самое незначительное место в религиозных представлениях, там и возник новый религиозный идеал, который в противоположность другим великим попыткам постигнуть внутреннюю жизнь, будь то в мыслях или в образах, учил, что в душе человеческой заключается вся суть этой «жизни в духе и истине». Отношение к еврейской религии в лучшем случае могло быть понято в смысле реакции; душа есть, как мы видели, первоначальный источник всякой истинной религии; и именно этот источник был почти совершенно засорен у евреев их формализмом, их жестокосердным рационализмом. К нему-то и возвращается Христос. Немного есть вещей, которые позволяют так глубоко заглянуть в божественное сердце Христово, как именно Его отношение к еврейским религиозным законам. Он соблюдал их, но без усердия и не придавая им значения; и лишь только какой-нибудь закон заграждал путь, по которому Он шествовал, Он устранял его не задумываясь, но так же спокойно и без гнева. Что тут общего с религией! «Человек[26] господин и субботе»: для еврея, конечно, единственно Иегова был господином, а человек – Его холопом. О еврейских законах относительно пищи (столь важный пункта их религии, что споры об их обязательности продолжались еще и в первые века христианства), Христос говорит так: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека; но то, что выходит из уст, оскверняет человека…» «Ибо изнутри, из сердца человеческого исходят злые помыслы… Все это извнутри исходит и оскверняет человека»[27]. То же самое можно сказать об отношении Христа к Писанию. Он говорит о нем с уважением, но без фанатизма. Замечательно, как он пользуется Писанием для своей цели: и над Писанием он чувствует себя «господином» и в случае надобности обращает его в противоположную сторону. «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки», – говорит Он. – «Возлюби Господа своего и ближних своих». Это звучит здесь почти как ирония, если подумать, что Христос ни единым словом не упоминает о «страхе Божием», который, однако, составляет (страх, а не любовь) основу всей еврейской религии. «Страх Божий есть начало мудрости», – поет Псалмопевец. «Иди в скалу и сокройся в землю от страха Господа и от славы величия Его», – восклицает Исайя израильтянам, и даже Иеремия как будто позабыл, что существует закон, по которому человек должен «возлюбить Господа Бога своего всем сердцем своим, всею душою своею и всеми силами своими»)[28], и влагает в уста Теговы такие слова к своему народу: «Страх Мой вложу в сердца их, чтоб они не отступали от Меня»; они должны бояться Бога всю жизнь свою, и только пока евреи боятся Его, Он не оставит их своим милосердием и т. д. Подобные превращения слов Писания мы встречаем у Христа во многих местах. И если, с одной стороны, мы видим Бога милосердного, то с другой – видим Бога жестокосердного[29]; с одной стороны видим учение любить Отца Небесного всем сердцем, а с другой – видим слуг, которым вменено в первейшую обязанность бояться Господа[30]. Поэтому позволительно спросить: что это должно означать, когда одно мировоззрение называют созданием, венцом другого? Софизм это, а не истина. Сам Христос сказал прямо: «Кто не со Мной, тот против Меня», и во всем мире нет ни одного явления, которое было бы так несомненно «против Него», как еврейская религия и как вообще весь взгляд евреев на религию, с самого начала и доныне.

И все-таки в этом отношении еврейская религия дала такую превосходную почву, какой не дала бы никакая другая для нового религиозного идеала, для нового представления о Боге.