Июль 1942 года. Падение Севастополя

Так написал в своем письме работник Особого отдела Приморской армии капитан В. Смуриков [297].

Несмотря на артиллерийские налеты и продолжающийся методичный артобстрел района Херсонесского полуострова, аэродрома, 35-й береговой батареи с Северной стороны Севастополя, продолжалось в это предрассветное время массовое общение бойцов, командиров, гражданских лиц по всему району, вышедших из-под берега, из разного рода укрытий. У всех были на слуху вопросы эвакуации, прихода кораблей. Остатки частей и подразделений, которые организованно приходили к берегу у рейдового причала для эвакуации, снова возвратились в свои окопы и землянки на Херсонесском полуострове. Многие неорганизованные и в основной своей массе безоружные бойцы и командиры из разбитых боевых и тыловых частей и подразделений, потерявших свои части, спускались под крутой берег моря, чтобы укрыться от предстоящих огневых налетов авиации противника.

В то же время шел активный поиск и сбор патронов, гранат у убитых, раненых по всей территории района обороны, которые сносились на импровизированные пункты боепитания, организованные рядом командиров под берегом моря, откуда уже в подготовленном виде доставлялись на передовую, где остатки частей Приморской армии и Береговой обороны флота, сборные отряды и группы готовились к очередным дневным боям с противником.

На их вооружении было 2–3 пушки, в остальном винтовки, автоматы, небольшое количество пулеметов, гранаты и ограниченное количество патронов.

Против остатков наших войск в направлении на бухты Камышовую, Казачью, 35-ю батарею и Херсонесский маяк наступали превосходящие силы передовых частей 72-й, 170-й пехотных и 28-й легкопехотной дивизий немцев при поддержке танков, артиллерии, минометов и многочисленной авиации.

В 05.00 с Херсонесского аэродрома удалось взлететь на учебном самолете УТ-1 летчику Королеву, который, прилетев в Новороссийск, доложил командованию виденную им сверху обстановку на фронте обороны:

«По состоянию на 05.00 2 июля линия боевого соприкосновения проходит на левом фланге от бухты Камышовой, а на правом — на подступах к 35-й батарее. В течение дня 1 июля противник бомбил и штурмовал Херсонесский аэродром, маяк. Сгорело три самолета ЯК, три самолета У-2 и один ПС-84 („Дуглас“). Вся материальная часть выведена из строя. На аэродроме много красноармейцев и краснофлотцев строят плоты и другие плавсредства из подручных материалов. Просят помощи» [298].

Что касается дальнейших действий и судьбы руководителя эвакуации капитана 3-го ранга А. Ильичева, последнего официального представителя командования СОРа в Севастополе, то, по воспоминаниям М. Линчика, после неудачи с эвакуацией, понимая, что он бессилен что-либо предпринять, предложил Кошелеву и Линчику втроем прорваться в горы к партизанам, отклонив предложение Кошелева застрелиться, чтобы не попасть в плен. До 6 июля они держались вместе. Дважды пытались через подземные ходы 35-й батареи выйти на поверхность берега, но главный вход ее был, как и ряд люков, подорван, а другие наглухо задраены.

С утра 3 июля противник занял берег 35-й батареи. Через одну из дверей они услышали немецкую речь и решили идти вдоль берега в направлении к маяку и там где-то выйти наверх.

В один из дней им удалось из муки, которую кто-то где-то достал, сварить болтушку в каске и одной ложкой на восьмерых командиров впервые за эти дни принять горячую пищу.

Забегая вперед, по свидетельству старшего диспетчера автодорожного отдела армии младшего воентехника Г. П. Бильченко, который на рассвете 3 июля сумел доплыть и попасть на СКА-039, первым вопросом к нему командира катера был вопрос: «Где опергруппа?» Их искали, но в той драматической обстановке, когда под обрывами были тысячи людей и сотни плыли к катерам, найти их было невозможно [299].