Июль 1942. Старый Оскол

Июль 1942. Старый Оскол Документальное повествование Дмитрий Зарубин

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обстановка в городе перед июлем 1942 года

В ночь со 2 на 3 ноября 1941 г. Курск был захвачен немецко-фашистскими войсками.

В Старый Оскол перебазировались все областные учреждения. Обком Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) (ВКП (б)) занял райком на Интернациональной улице, облисполком разместился в райисполкоме, угол Урицкого и Интернациональной улиц. Городской Совет и облторг работали совместно в Доме пионеров, а в здании Старооскольского отделения госбанка развернулся областной банк. С учётом сложившейся обстановки и с целью наиболее оперативного воздействия на оборонительные и эвакуационные мероприятия областное управление НКВД поначалу разместилось на станции Касторная, но уже в марте 1942 г. перебазировалось в Старый Оскол.1

После вторжения 22 июня 1941 г. на советскую территорию германских войск переход страны с мирного положения на военное делал неизбежными как функциональные, так и структурные изменения в системе государственного управления, поскольку менялись условия его осуществления и характер приоритетных задач.

Создание Государственного комитета обороны (ГКО) СССР не было заранее запланировано, а произошло под влиянием начавшихся военных действий и возникновения различных по масштабу проблем, связанных с эвакуацией гражданского населения и предприятий, переводом экономики страны полностью на военные рельсы. Полномочия нового чрезвычайного органа были безграничны. ГКО руководил страной через аппарат Совета народных комиссаров СССР (СНК – правительство), центральные органы общественных организаций и, конечно, аппарат ЦК Всесоюзной коммунистической партии (большевиков).

Многие вопросы ГКО решал напрямую через наркоматы и ведомства, местные органы власти, в первую очередь партийные комитеты областного звена, где увеличилось число отраслевых отделов. Активно использовались структуры народного комиссариата внутренних дел – народного комиссариата государственной безопасности (НКВД – НКГБ).

Выполнение принятых решений ГКО находилось под контролем его членов, за каждым из которых закреплялся определённый участок государственных дел и которые со временем обзаводились заместителями и даже небольшим специальным аппаратом помощников по линии ГКО.2

В ГКО сосредоточивалась вся полнота власти в государстве, а все граждане, партийные, советские, комсомольские и военные органы обязывались «беспрекословно выполнять решения и распоряжения Государственного Комитета Обороны».3

В условиях, когда детально-регламентированное управление из центра было затруднено, а отчасти и дезорганизовано, объективно усиливалось значение аппарата власти на местах. От него требовалось не просто дисциплинированное исполнение директив вышестоящих инстанций, но и ограниченная инициатива, и некоторая автономность в действиях. Особенно это касалось регионов, близких к фронту, где ситуация под влиянием боевых действий быстро менялась.

В прифронтовых зонах усложнялись управленческие задачи, а милитаризация общественной жизни достигала высокого предела: вводился комендантский час, происходило формирование истребительных батальонов, народного ополчения, развёртывалась система местной противовоздушной и противохимической обороны и т.д.4

Начиная с лета 1941 г. по инициативе местных работников и войскового командования стали возникать особые структуры для организации самообороны городов и районов, которые объединяли и координировали действия гражданских и военных ведомств.

Кризисная ситуация начала Великой Отечественной войны реанимировала в памяти части местного руководства образ комитетов (советов) обороны, революционных комитетов 1918—1920 гг. как твёрдой власти, обладавшей мобилизационной эффективностью, способной навести порядок и действовать сообразно складывавшейся обстановке. Отсюда та прямая аналогия, которая проводилась затем между ними и городскими комитетами обороны в различных пропагандистских материалах.

Примером проведения таких исторических параллелей может служить передовица воронежской областной газеты «Коммуна» от 26 октября 1941 г.: «Осенью 1919 г., когда пали Орёл, Курск, враг наступал на Воронеж. В эти дни в Воронеже был создан Совет Обороны. Воронежские коммунисты и комсомольцы организовались в отряды, батальоны, в части особого назначения, чтобы беспощадно и без страха громить, истреблять белогвардейские банды Мамонтова и Шкуро… Сейчас, когда враг приближается, воронежцы вспоминают грозный 1919 год. Они свято хранят традиции. Создание городского комитета обороны обязывает каждого из них быть бойцом-фронтовиком, повысить бдительность, зоркость. Мы должны неуклонно выполнять все распоряжения комитета обороны и строжайшим образом соблюдать революционный порядок в городе».5