Июльская гроза

Еще с утра, спозаранку, она наложила соломы в печь, а белое тесто стояло со вчерашнего вечера, и бабушке уже два раза приходилось откладывать его из горшка в глиняную чашку: за ночь тесто взошло своим избытком через край. Все было готово, чтобы начать печь блины, но гости еще не пришли, и свой старик как ушел с самого утра на озеро рыбу ловить, так и пропал. Наверное, опять сидит в кузнице у кузнеца и разговаривает не о деле.

Бабушка старательно помешала тесто; уже пора было из него печь блины, а то оно перестоится и закиснет. Чем же другим ей было приветить внучку, внука? Что есть еще на свете более необходимое, чем это ее угощение, она не знала.

Бабушка не старалась выдумать что-либо другое хорошее, лучшее – она лишь могла поставить тесто, испечь хлебы или блины, чтобы накормить родню. Она не понимала, как еще жить по-хорошему, ей ничего и не надо было более. Пусть все поскорее соберутся вместе в одну избу, пусть будут здоровы ее дочь со своим мужем и растут счастливые внуки.

Ульяна Петровна запалила солому в печке, но тут услышала, что на дворе закричал чужой петух, постоянно приходивший от соседей, чтобы бить петуха бабушки. Ульяна Петровна была ревнива к своему добру – она схватила веник и пошла отгонять хищника. Прогнав петуха, бабушка оглядела улицу и дорогу, ведущую в ржаное поле, – может, кто-нибудь покажется. Но не было никого, лишь волнами плыла жара по земле, да старые, привычные избы стояли по деревне, и копались пыльные соседские куры в дорожной колее, и бабушке стало вдруг скучно, точно она посмотрела не на белый свет, а в кромешную тьму.

Тогда Ульяна Петровна затворила калитку и пошла печь блины. Первый блин сразу получился хорошим – и недаром: уж сколько их испекла бабушка на своем веку! Они сами у нее румянились и обратно из огня просились, только есть их сейчас было некому. Сама Ульяна Петровна свою стряпню всегда ела последней. Она брала себе остатки и поскребышки и пекла из них, что выходило, чтоб не пропадало добро, вся пища была для нее одинаково хороша.

В окно кто-то слабо постучался с улицы.

«Либо побирушка! – подумала бабушка. – Да они теперь уж и ходить перестали, а то бы я дала блин человеку, нынче урожаи большие пошли, говорить нечего».

Она вынула сковородку из огня, чтобы блин не подгорел, и пошла к окошку. В окно смотрела внучка Наташа; за спиной у нее, обхватив ручками шею сестры, находился Антошка. Он спал сейчас, положив большую голову на плечо Наташи, так что девочка вся согнулась под тяжестью брата. Одной своей рукой она удерживала обнимавшие ее руки Антошки, чтоб они не разлучились, а другой ухватилась за его штанину, чтоб ноги мальчика не висели в воздухе и он не сползал вниз. Наташа прислонила брата ногами к завалинке, освободила свою руку и еще раз тихо постучала в окно.