Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

— Я не собираюсь делать ничего подобного, — ответствовал Штауффенберг.

— Генерал Фромм, — вмешался Ольбрихт, — надо действовать. Если мы не нанесем удар сейчас, наша страна будет уничтожена навеки.

Фромм внимательно посмотрел на говорившего:

— Ольбрихт, значит ли это, что вы тоже участвуете в перевороте?

— Да, господин генерал, но я не вхожу в ту группу, которая возьмет на себя управление Германией.

— Тогда я официально объявляю, что с этого момента вы трое находитесь под арестом.

— Вы не можете арестовать нас! — воскликнул Ольбрихт. — Очевидно, вы так и не поняли, что происходит и кто находится у власти. Это мы можем вас арестовать.

Окончательно рассвирепев, Фромм выскочил из-за стола и бросился на Ольбрихта с кулаками. Присутствовавшие при этом Клейст и Хефтен синхронно выхватили револьверы и одновременно приставили их к толстому животу Фромма. Тот отступил.

— У вас есть пять минут, чтобы принять решение, — изрек Ольбрихт, и Фромм уступил. Он сник и без возражений под конвоем проследовал в комнату своего адъютанта, где телефонные линии были перерезаны.

Перед отъездом из Растенбурга Гиммлер попросил у Гитлера подписанный приказ о назначении его командующим армией резерва. Никто не потрудился сообщить об этом на Бендлерштрассе. Арестовав Фромма, заговорщики поспешили назначить своего командующего. И Гепнер, удалившийся в туалет Ольбрихта, чтобы переодеться в военную форму, вышел оттуда полноправным преемником Фромма[37]. Со свойственной ему пунктуальностью он дождался приезда из Цоссена Вицлебена, чтобы это назначение было закреплено в письменной форме и подписано теневым верховным военным командующим.

Однако его первой заботой стало состояние Фромма. От призрака весьма авторитетного командующего не так легко было избавиться. Гепнер сразу направился наверх в помещение, где содержали генерала, предложил ему помощь, извинился за неудобства, которые ему приходится переносить, и заверил, что никто не причинит ему вреда. Он объяснил Фромму, что происходит, и перечислил людей, которые руководят событиями, включая себя.

Эта старомодная куртуазность чрезвычайной ситуации оказалась гибельной. Войска, поддерживающие переворот, едва успели начать движение. На Бендлерштрассе находилась лишь дежурная охрана, никем не усиленная. Когда же Бек, как глава государства, спросил у Ольбрихта, на какую защиту они могут рассчитывать в такой деликатный момент, ответ его полностью обескуражил.

— Кому подчиняются охранники? — поинтересовался Бек в присутствии Гизевиуса. — Что они будут делать, если появится гестапо? Станут ли они вас защищать?

Ольбрихт, с головой погрузившийся в решение текущих вопросов, ответил, что, по его мнению, должны, но точно он не знает. Этот ответ весьма обеспокоил Бека. Его тревога усилилась еще более, когда Вицлебен — теневой командующий объединенными силами, несмотря на вызов, не появился на Бендлерштрассе. Гепнер, побеседовавший с Фроммом, доложил, что бывший командующий армией резерва хочет уйти домой и готов дать слово чести, что не будет предпринимать никаких действий против заговорщиков. Бек был готов его отпустить. Но Гизевиус заявил, что ему не нравится такая мягкость к врагам, отказавшимся присоединиться к перевороту. Его надо не отпускать домой, а расстрелять. Да и что значит слово чести? Он напомнил Штауффенбергу, что тот в свое время тоже давал Фромму слово чести не причинять вред Гитлеру. Штауффенберг пришел в ярость, но тут вмешался Бек и приказал, чтобы Фромм оставался там, где он находится.

Гизевиус рвался действовать более решительно. Как быть с Геббельсом, который все еще на свободе и находится в Берлине? Что делать с радиостанциями, до сих пор открытыми для нацистов? Что делать с гестапо, от действий которого заговорщики вовсе не гарантированы? Раздосадованный этими вопросами со стороны гражданского лица, Бек попросил, чтобы Гизевиус оставил его в покое и дал поговорить со Штауффенбергом без свидетелей. В это время последовал неожиданный звонок от Кейтеля Ольбрихту, но разговор не состоялся, поскольку заговорщики слишком долго решали, кто должен подойти к телефону. Кейтель дал отбой раньше, чем они пришли к какому бы то ни было решению. Возможно, если бы Ольбрихт переговорил с Кейтелем, он бы узнал, что уже является одним из сотрудников Генриха Гиммлера.

Часы показывали половину шестого. Телефоны звонили непрерывно. Бек недовольно ворчал, поскольку от Вицлебена все еще не было новостей. В это время в кабинет, где Бек разговаривал с Гизевиусом, вошел полковник СС Пифредер в сопровождении двух детективов. Охрана на входе их не остановила. Полковник был типичным эсэсовским громилой, но вел себя вполне корректно. По словам Гизевиуса, он щелкнул каблуками — причем щелчок получился громким, словно пистолетный выстрел, — и выбросил вперед руку в нацистском приветствии. Он потребовал встречи с полковником Штауффенбергом, сославшись на приказ руководителя службы имперской безопасности[38].