Июнь 1941-го. 10 дней из жизни И. В. Сталина

И уж чтобы закончить с бушинскими сравнениями, напомним, что ведь в августе 2008 года и наше «второе лицо» государства в лице премьера В. В. Путина тоже не выступило (впрочем, он по всем приметам так и остался первым лицом — духовный лидер нации как никак, русский Дэн Сяопин, понимаете), в самый момент начала вторжения саакашвилиевских «орд». В Пекине оно находилось, на открытии Летних Олимпийских игр, короче говоря, тоже «на отдыхе», только «далеко от Москвы» (как по Ажаеву получается). Понадеялись наши первые лица на многоопытного внешнего разведчика М. Фрадкова, тем более что совсем недавно он и сам был в ранге «второго лица»…

Далее в своей полемике с Радзиховским Бушин ссылается на Журнал регистрации посетителей кремлевского кабинета Сталина и доказывает, что вождь находился на своем посту. И вот здесь мне хотелось бы дать совет опровергателям мифа о «сталинской прострации». Уважаемые товарищи, граждане, господа, леди и джентльмены, не смотрите на записи в журналах регистрации посетителей кремлевского кабинета И. В. Сталина сквозь розовые очки и не воспринимайте их столь прямолинейно! Усомнитесь однажды, что в них что-то не так, как усомнился в свое время В. М. Жухрай. Нет, он не отрицает действительную природу этих записей, не ставит под сомнение несущую ими информацию, а уж о фальсификации этих записей в рассматриваемом временном интервале не может быть и речи. Он просто высказал сомнение по поводу того, что присутствие посетителя в кабинете Сталина не всегда является абсолютным свидетельством присутствия в кабинете самого Сталина. То есть, он выдвинул версию, что в какие-то промежутки времени, когда сам Сталин по тем или иным причинам отсутствовал в Кремле, посетителей мог принимать кто-то другой из членов Политбюро, которому вождь поручал это сделать. У В. Жухрая, когда он высказал эту мысль, не было под руками публикаций этих журналов. Но вам-то, господа исследователи, трудно ли поглубже вчитаться в эти записи, скажем за 1933 год, особенно в те месяцы, когда Сталин находился в отпуске. А также в послевоенные годы, особенно после тяжелой болезни, перенесенной Сталиным в 1949 году, когда он месяцами отсутствовал не только в Кремле, но и в Москве. А в его кабинете прием посетителей продолжался. В конце концов, имеются записи о посетителях сталинского кабинета в начале марта 1953 года, когда Сталин находился в коме и даже когда он скончался.

Проанализировав все это, вы непременно придете к следующим выводам:

— в первые дни войны Сталин физически не мог принимать посетителей в своем кремлевском кабинете, поскольку был тяжело болен;

— будучи тяжелобольным, он в самом начале болезни, мобилизовав свою волю и силы, тем не менее, 22 июня работал в Кремле, но выступить по радио с обращением к народу он физически не мог;

— усугубив течение болезни тем, что он напряженно работал весь этот день с 5 часов 45 минут до 16 часов 45 минут, то есть 11 часов без отдыха и еды (выпил всего один стакан чаю), он не смог подняться с постели и прибыть в Кремль 23 июня 1941 года. В этот день прием в сталинском кабинете вел его первый заместитель В. М. Молотов;

— через двое суток (с 16 часов 45 минут 22 июня до 16 часов 20 минут 24 июня), немного оправившись от болезни, благодаря интенсивному лечению, которое проводил лучший ЛОР-специалист профессор Преображенский, Сталин прибыл в Кремль, но ненадолго, приняв с 16 часов 20 минут до 21 часа 30 минут, то есть за 5 часов, 20 посетителей, но самое главное с головой окунувшись в решение непростых проблем, возникших с началом войны;

— перерыв в лечении, непомерная нагрузка на больной организм привели к резкому обострению болезни, и Сталин 25 июня вновь не смог вернуться к исполнению своих нелегких обязанностей. И лишь 26 июня он активно включается в работу, приняв с 12 часов 10 минут до 23 часов 20 минут (снова 11 часов подряд!) 28 посетителей.

Таким образом, Сталин действительно фактически три дня отсутствовал в Кремле, но не в силу «прострации» он «оглушительно молчал» или, напротив, проверял своих соратников на лояльность, а по вполне естественной причине.

И тронулся уже было лед. Вот и Б. Соловьев с В. Суходеевым признают, что: И. В. Сталин во второй половине июня 1941 года был «мучительно болен». В субботу, 21 июня, когда у него температура поднялась до сорока градусов, в Волынское (Ближнюю дачу) был вызван профессор Б. С. Преображенский, много лет лечивший И. В. Сталина и т. д. по тексту уже ранее приводимой нами цитаты из книги. Мало того, они решительно заявляют, что Сталин из-за болезни не только «физически» не мог выступить 22 июня 1941 года, но, «будучи еще тяжело больным, И. В. Сталин 29 июня 1941 года дважды был в Наркомате обороны и Генеральном штабе и отдавал соответствующие распоряжения»^{73}.

Жаль только, что авторы стыдливо умолчали, откуда они почерпнули эту информацию. И уже только в следующей книге В. Суходеев скромно признал, что заимствовал ее из книги В. Жухрая «Сталин. Правда и ложь»^{74}.