Июнь. 1941. Запрограммированное поражение

Основу РККА, как и любой другой регулярной армии мира, составляли стрелковые войска, проще говоря — пехота. В отличие от технических родов войск пехота всегда была гораздо более консервативной. Тем не менее с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. штатная структура стрелковых дивизий изменялась трижды. При этом дивизии «тройного развертывания» были переведены в ординарные, а их количество увеличилось с 98 в январе 1939 г. до 198[114] к началу апреля 1941-го. Согласно штату, утвержденному в апреле 1941 г., количество личного состава в дивизии уменьшалось до 14 483 человек, т. е. на 23 %, а конского состава — на 51 %. Сокращению были подвергнуты главным образом пехотные и тыловые подразделения. Дивизия стала менее громоздкой, но вряд ли более подвижной. Танковые батальоны были выведены из состава большинства стрелковых соединений и сохранились только в 18 дальневосточных дивизиях. По штату стрелковые дивизии были хорошо оснащены артиллерией и имели в своем составе, кроме трех стрелковых, два артполка, один из которых был гаубичным. Только 43 дивизии из-за нехватки материальной части имели по одному артполку [594]. Суммарный вес всей штатной артиллерии и минометов стрелковой дивизии в 1940 г. достиг 1822,2 кг, увеличившись за 5 предыдущих лет почти на 70 % [595]. Пожалуй, главным недостатком их артиллерийского парка было недостаточное количество минометов среднего и крупного калибров. Многочисленные, но маломощные 50-мм минометы не могли полноценно заменить их по дальности и эффективности огневого поражения.

Но в действительности дела обстояли куда хуже, чем на бумаге. Прежде всего потому, что соединения даже западных военных округов содержались по штатам мирного времени. При этом некомплект в личном составе у них составлял от 20 до 40 %, в автомобилях и тракторах — больше половины. Не хватало полевых и зенитных орудий, имелось очень мало автоматов [596]. К июню части удалось несколько пополнить за счет призыва военнообязанных на учебные сборы. Однако дивизии по-прежнему остро нуждались в пополнении транспортом, в том числе гужевым. Необходимые для этого сроки, рассчитанные для условий мирного времени, с началом военных действий оказались нереальными, особенно для дивизий пограничных военных округов. К тому же последующие события показали, что неподготовленные новобранцы из числа местных жителей присоединенных территорий разбежались уже в первых боях.

Надо признать, что качество тогдашней советской пехоты оставляло желать много лучшего. Тому было много причин, но все начиналось с остаточного принципа ее комплектования личным составом. В пехоту попадали призывники, оставшиеся после их отбора для комплектования авиации, артиллерии, танковых частей, конницы, инженерных частей и даже подразделений местной охраны [597]. Ей доставались новобранцы не самые грамотные и толковые, ростом пониже, в плечах поуже и зачастую не умеющие говорить по-русски. Вместо воинской специальности их прежде всего приходилось долго обучать элементарному русскому языку. Между тем именно пехотинцы выдерживали на своих плечах основные тяготы войны, и они же несли на ней самые тяжелые потери.

Финская война наглядно продемонстрировала, что недостаточно обученная советская пехота не проявляла должной инициативы и настойчивости в наступлении. Зачастую она не вела огонь из личного оружия, ожидая, что все мешающие ей вражеские огневые точки будут подавлены артиллерией.