Июнь 41-го. Окончательный диагноз

«Два танковых батальона во взаимодействии с мотострелковым батальоном под командованием подполковника Лысенко с 7 до 20 часов вели бой с 65-м танковым батальоном и 25-й батареей противотанковых орудий противника в районе западная окраина Радзехув, Ганунин, где вела сдерживающие бои 10-я танковая дивизия. В результате боя уничтожено 18 танков противника, 5 противотанковых орудий, 10 орудий и взвод мотопехоты. Потери танковой группы составляют 11 танков».^{234}

Соотнести это с документами противника, да и со здравым смыслом, сложно. Номера частей вермахта, названные в докладе 32-й тд, явно вымышленные и абсурдные (батареи ПТО не имели собственных номеров, отдельные танковые батальоны с собственными номерами были, но не в 1-й Танковой группе); названная продолжительность боя (с 7 до 20 часов) свидетельствует, скорее всего, о том, что составитель отчета никакой конкретной информации о событии не имел.

В ЖБД 81-й моторизованной дивизии указано другое и более правдоподобное время:

«В 15.00 23 июня 1-й батальон 323 МСП с двумя <танковыми> батальонами 32 ТД атаковал противника в районе Радзехув. Противник понес большие потери. 1/323 мсп потерял 13 человек убитыми и 18 ранеными. В 19.00 противник численностью до бригады пехоты с танками и артиллерией повел наступление на батальон. Батальон отошел на рубеж Воля Холоевска».

В ЖБД немецкого 48 ТК вовсе нет никакого упоминания, даже малейшего, о боевых действиях в районе Радзехува во второй половине дня 23 июня. Зато есть такая запись:

«18.30… Дивизия <11-я танковая> установила связь с передовыми подразделениями 297-й пд (правый сосед 48 ТК. — М.С.), продвигающимися со стороны Павлув. Передовые части дивизии еще сегодня достигли Радзехув и сменили 231-й разведывательный батальон (11 тд) и роту 61-го противотанкового батальона (11 тд), которые стояли там в охранении…»^{235}

Итак, после завершения боя с передовым отрядом 10-й танковой дивизии немецкая 11-я тд оставила в Радзехуве заслон с минимальными силами: разведбат (т. е. пехотный батальон сокращенного состава) и одну роту (12 «колотушек») противотанкового батальона. Если бы этот заслон был в действительности атакован двумя танковыми батальонами 32-й тд (а это порядка 100 танков, большинство которых составляли Т-34)[77], то немцы бы такое незаурядное событие заметили, ощутили и отразили в документах. Наконец, сама интонация искреннего восхищения мужеством противника, с какой танковый бой у Радзехува описан в ЖБД немецкого танкового корпуса, заставляет предположить, что противник (т. е. подразделения Красной Армии) был в меньшинстве — едва ли немцы стали так восхищаться, если бы на них обрушился удар сотни «тридцатьчетверок»…

Скорее всего, участие боевой группы 4-го мехкорпуса в бою свелось к тому, что какая-то (меньшая) часть группы до Радзехува дошла и ближе к вечеру была атакована подошедшей к городу пехотой противника («противник численностью до бригады пехоты с танками и артиллерией»); после короткого боя подразделения 4 МК откатились назад, на том все и закончилось.

Строго говоря, на этом закончилось и все участие 15-го мехкорпуса в «грандиозном танковом сражении на Западной Украине». Дальше началось нечто, уникальное даже для июня 41-го года. Две танковые дивизии корпуса долгих пять дней (23, 24, 25, 26, 27 июня) ползали по лесу, выписывая затейливые зигзаги, то приближаясь, то удаляясь от Радзехува (см. вкл., рис. 6). При первом взгляде на схему маршрут этого «наступления» напоминает рисунок 3-летнего ребенка, исчеркавшего цветными карандашами бумагу (5-летние уже рисуют что-то более осмысленное). Многократно перечитав описание этих маршей в докладах командования 15 МК, дотошный читатель сможет уловить и некую, весьма сомнительную «логику» произошедшего.