Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Было установлено, что некоторые заключенные (в другом документе их число определяется в 8 человек. — М.С.) смогли избежать расстрела или же отделались ранениями. Раненые находятся в частной клинике в г. Дубно. Они, а также лица, которые смогли спастись бегством, были допрошены и показали, что расстрелы проводились около 10 часов вечера во вторник 24 июня 1941 года. Выжившие смогли спастись тем, что они смогли выломать двери в камерах или же пробить стены при помощи батареи отопления… Вероятно, по причине поднятого шума тюремные охранники решили добить всех оставшихся, что и было сделано на рассвете в среду 25 июня…»^{242}

Для полной ясности надо пояснить, что гитлеровцы вовсе не собирались превращать здание в «музей истории тоталитаризма»; ничего подобного — тюрьма была нужна им для работы. «Хотя все двери в камерах были взломаны, на отдельных этажах тюремного помещения удалось создать условия для содержания заключенных на закрытом пространстве. Всего для этих целей было подготовлено четыре этажа с 118 камерами средней и большой площади. После проведения этих мероприятий тюрьму можно считать готовой к приему политических и прочих заключенных…»

8-й мехкорпус

В то время как танковые дивизии 15-го мехкорпуса мелкими шажками блуждали по лесу в «заколдованном треугольнике» Радзехув, Буск, Броды (треугольник этот не слишком велик, со сторонами 35–40 км), третий по счету «танковый богатырь» двигался к месту будущего сражения широким, размашистым зигзагом, как лыжник в слаломе-гиганте.

Накануне войны 8-й мехкорпус генерал-лейтенанта Рябышева дислоцировался юго-западнее Львова, в полосе Дрогобыч, Стрый. На картах к апрельскому и майскому (1941 г.) вариантам Плана стратегического развертывания «ромбик» 8 МК появляется на самом острие «Львовского выступа», и красная стрелка от него тянется к Кракову. Это направление главного удара. О роли, которую предстояло сыграть мехкорпусу в предстоящем наступлении, можно судить и по званию командира (генерал-лейтенант, и это в то время, когда соседней 5-й Армией командовал генерал-майор), и по оснащению корпуса боевой и вспомогательной техникой.

8 МК начал свое формирование в «первой волне» мехкорпусов (в июле 1940 г.) в составе 12-й и 15-й танковых, 7-й моторизованной дивизии. Как и в соседнем 4 МК, весной 41-го года одну из этих дивизий (15-ю тд) передали в формирующийся 16 МК, а в состав 8 МК включили новую 34-ю танковую дивизию, созданную на базе 26-й танковой бригады.

После этих рокировок главной ударной силой корпуса стала «старая» 12-я тд. По состоянию на 1 июня 1941 г. в дивизии числилось (считая только исправные танки) 58 КВ, 98 Т-34, 102 БТ, 77 Т-26 (включая 16 огнеметных), всего 335 готовых к бою танков. По количеству танков «новых типов» 12-я тд оказалась на третьем месте среди танковых дивизий Киевского ОВО. По количеству тягачей (125 единиц, в т. ч. 30 «Ворошиловцев») — на первом. Кроме того, дивизия получила 54 пушечных бронеавтомобиля БА-10, 20 легких БА-20, 933 грузовых и 26 легковых автомобилей (включая представительский ЗИС-101 и «Мерседес»), 75 автоцистерн.

Моторизованная дивизия корпуса была сформирована на базе дважды Краснознаменной, ордена Трудового Красного Знамени 7-й стрелковой дивизии имени М.В. Фрунзе. По состоянию на 1 июня 1941 г. в дивизии числилось 935 грузовых, 151 специальный и 35 легковых автомобилей, 43 исправные бронемашины разных типов, 121 тягач (не считая 33 находящихся в ремонте) и 136 мотоциклов. Танковый полк дивизии был укомплектован слабо, в нем числилось «всего лишь» 83 исправных танка БТ[78]; зато разведбат получил сверхштатное количество плавающих танков (28 единиц), в том числе 11 новейших Т-40.