Июнь 41-го. Окончательный диагноз

«11.00. Проведенная передовым отрядом атака на Кузницу было отбита… Командование 256-й дивизии предлагает командованию корпуса провести наступление на Кузницу силами 481-го пехотного полка (командир полка — полковник Вебер) и передового отряда с использованием приданной им артиллерии… Противник ожесточенно обороняется в лесистой и холмистой местностях севернее Кузницы, местами используя вкопанные танки (скорее всего, это была 33-я танковая дивизия 11-го мехкорпуса, еще 22 июня сосредоточенная на рубеже р. Лососьна в районе Кузница и севернее. — М.С.). Командование корпуса полагает, что 23 июня взять Кузницу уже не удастся… 329-й полк 162 пд сменяет охранение 256 пд на реке Каменка на западном направлении и вокруг Домброва. Остальные части дивизии сосредотачиваются в районе Липск.

24 июня. 01.20. Кузница взята силами 481-го пехотного полка с передовым отрядом 256-й дивизии. Командный пункт корпуса переместился в Новый Двор. 256-я дивизия наступает дальше на юго-восток в направлении Подлипки (н.п. в 4,5 км юго-восточнее Кузницы. — М.С.)».^{588}

Занять Кузницу (в ближайшие несколько дней этому неприметному местечку предстоит оказаться в эпицентре ожесточенного сражения) немцам удалось в ночь с 23 на 24 июня. К полудню 481-й пехотный полк переправился на правый берег р. Лососьна, остальные части 256-й пд вышли к реке севернее Кузницы до н.п. Бакуны (на пересечения реки и шоссе Сокулка, Гродно). 162-я пд начала выдвижение от р. Бебжа на юг и передовыми частями вышла к м. Сидра. Вот в таком положении и застал немцев начавшийся в первой половине дня 24 июня контрудар КМГ Болдина.

Попытка наступления

По здравой логике, по всем канонам военной науки стальная лавина советских танков (четыре сотни 76-мм орудий, укрытых несокрушимой для немецких «колотушек» броней — и это не считая сотен легких БТ и Т-26) должна была смести, раздавить, растереть в порошок 481-й пехотный полк, а затем и остальные части 256-й дивизии. Но ничего этого не произошло — ни 24 июня, ни в последующие два дня. Строго говоря, вообще ничего, выходящего за рамки локальных, краткосрочных проблем, у одного из армейских корпусов (20 АК) вермахта не произошло. Тысяча танков и десятки тысяч бойцов 6-го мехкорпуса «рассеялись» непонятно как, куда и почему.

Несмотря на то что в последние годы было опубликовано немало статей и книг, в которых рассматривается история разгрома КМГ Болдина, ясности так и не прибавилось. Архивные фонды 6-го мехкорпуса и его дивизий номинально существуют, но первичных оперативных документов там традиционно нет. И это несколько странно, если вспомнить, что по штатному расписанию в составе Управления мехкорпуса числились 11 писарей и еще 13 человек, должность которых обозначена как «заведующий делопроизводством» — было кому записать оперативную сводку, было и кому ее подготовить (96 человек старшего начсостава), да и 1042 мотоцикла могли бы вывезти при отступлении пару картонных папок с бумагами… Есть ровно два, записанных уже после разгрома, документа; составлены они были в одном и том же месяце, но в существенно разных условиях. Это доклад командира 7-й танковой дивизии генерал-майора Борзилова, поступивший в ГАБТУ 4 августа, и протокол допроса в немецком плену командира 4-й танковой дивизии генерал-майора Потатурчева от 30 августа 1941 г.

Доклад Борзилова небольшой, всего три страницы машинописного текста, протокол допроса Потатурчева значительно больше (с немцами генерал был весьма словоохотлив), но сути дела — описанию участия вверенных им дивизий в контрударе у Гродно — и в том и в другом случае посвящено всего несколько фраз.

Протокол допроса Потатурчева: