Июнь 41-го. Окончательный диагноз

«Группировка русских сил давала командованию Красной Армии значительные шансы на успешную оборону. Оно могло эффективно использовать эту группировку для удара по интервентам, например, сосредоточив в кулак удачно расположенные в глубине механизированные соединения и оставшиеся нескованными крупные силы на венгерской границе, а также перебросив в состав этой группы определенное количество частей с бессарабской границы, где активных военных действий не велось. Удар подобного мощного кулака можно было направить по южному флангу немецкого клина прорыва. Тогда разработанный с такой уверенностью немецкий план оказался бы под угрозой срыва. Только правильно оценив способность красных к управлению войсками (выделено мной. — М.С.), командующий Группой армий мог пойти на риск, связанный с изложенным замыслом…

В целом обсуждаемый план и его успешное осуществление являют собой редкий в истории войн пример эффективности одностороннего охвата — тем более примечательный, что воздействие фактора внезапности вряд ли могло здесь выйти за рамки первых сражений. И хотя противник должен был своевременно понять, какая опасность ему грозит, он все же оказал немецкому командованию «любезную услугу», необходимую для осуществления описываемого плана».^{143}

Дислокация и состояние войск фронта

Непосредственно у границы, в полосе предстоящего наступления 6-й и 17-й Армий вермахта, находились десять советских дивизий: от Любомль до Крыстынополь четыре (45, 62, 87, 124-я) стрелковые дивизии 5-й Армии, далее 3-я кавалерийская и три (41, 159, 97-я) стрелковые дивизии 6-й Армии, у Перемышля и южнее находились две (99-я стрелковая и 72-я горнострелковая) дивизии 26-й Армии. Входившая в состав 5-й Армии 135-я сд находилась севернее Луцка, в 80 км от границы.

В Карпатах, вдоль южного обвода «Львовского выступа» развертывались левофланговая (173-я стрелковая) дивизия 26-й Армии и шесть стрелковых (горнострелковых) дивизий 12-й Армии. Пять (31, 36, 37, 49 и 55-й) стрелковых корпусов второго эшелона фронта, по три стрелковые дивизии в каждом, находились на марше и к утру 22 июня вышли к «старой границе» или несколько западнее ее (на линию Сарны, Тарнополь), т. е. были в 150–200 км от линии фронта.

Три наиболее мощных мехкорпуса (не только в составе ЮЗФ, но и во всей Красной Армии), 8-й, 4-й и 15-й сосредоточились вдоль «дуги» Самбор, Львов, Броды, Кременец, на расстоянии в 50–100 км от границы. 22-й мехкорпус был разорван на две части: 41-я танковая дивизия (по количеству танков самая крупная во всей Красной Армии) находилась рядом с границей, у г. Владимир-Волынский, две другие дивизии корпуса (19-я танковая и 215-я моторизованная) дислоцировались между Луцком и Ровно. Эти бронетанковые соединения могли выдвинуться к фронту в течение 1–2 дней.

У южного основания «Львовского выступа», в полосе Станислав (ныне Ивано-Франковск), Черновцы, развертывался 16-й мехкорпус. Три формирующихся, относительно слабых мехкорпуса (9-й, 19-й и 24-й) находились в глубине, соответственно, у Новоград-Волынского, Бердичева и Проскурова, от линии фронта их отделяло 200–250 км. Наконец, в полосе Бердичев, Шепетовка, Проскуров выгружались соединения 16-й Армии Резерва ГК, в том числе 109-я моторизованная дивизия.

Подчиненные непосредственно командованию фронта противотанковые артбригады находились в районе Новоград-Волынского (5-я), Луцка (1-я), Тарнополя (2-я), Станислава (3-я), Каменец-Подольска (4-я); за исключением 1-й ПТАБР все они оказались на расстоянии более 100–150 км от границы.