Июнь-декабрь сорок первого

По-своему примечателен опубликованный в том же номере газеты за 11 октября репортаж с Южного фронта. Озаглавили мы его так: "Штаб Гитлера пойман с поличным. Разговор по прямому проводу с командующим 9-й армией генерал-майором Харитоновым". Основанием для этого выступления газеты послужило официальное сообщение вермахта о захвате в плен всего штаба нашей 9-й армии и бегстве с поля боя на самолете ее командующего. Узнав об этом сообщении 8 октября, я вызвал на фронтовой узел связи нашего спецкора Лильина и дал задание подготовить в срочном порядке убедительное опровержение вражеской лжи. Многоопытный журналист Лильин нашел остроумный ход для решения поставленной перед ним задачи: не покидая фронтового узла связи, взял у командарма интервью. Воспроизвожу его здесь с минимальными сокращениями:

"...У аппарата корреспондент "Красной звезды".

Харитонов. У аппарата генерал-майор Харитонов.

Корреспондент. Здравствуйте, товарищ Харитонов. Немцы распространили сообщение, будто они захватили ваш штаб, а вы лично бежали на самолете...

Харитонов. Наш разговор с вами по прямому проводу из штаба моей армии сам по себе является достаточно убедительным ответом на брехню немецкого штаба. Мы никогда не были и не будем в плену у фашистов. Весь мой штаб и управления армии - со мной и продолжают руководить нашими частями. Фашисты обозлены против нашей армии за мелитопольское мордобитие, когда они не досчитались двух кавалерийских бригад и 72-й немецкой пехотной дивизии. Они желали бы расправиться прежде всего с нами. Действительно, немцам удалось бросить в тыл нашей армии свои части. Но этим они никого не испугали. Наши войска сражались мужественно, отважно, нанесли врагу большие потери и не дали себя окружить. В боях фашистам нанесен большой урон. Те, кто не дрогнул под ураганным минометным огнем и бросался в лихую атаку против презренных фашистов, всегда будут драться до последней возможности. А таких героев у нас тысячи.

Насчет себя скажу так. Конечно, фашистам лестно было бы захватить в плен командарма, но это им не удастся никогда. Люди у меня боевые, и с ними я могу смело противостоять врагу, вдвойне и втройне превосходящему нас силами. Из того пункта, где был атакован наш штаб, я выехал тогда, когда увезли из-под носа фашистов последний телеграфный аппарат. Не на самолете, а на машинах выехал со всем своим штабом. Так обстояло дело вопреки желанию фашистов. Вот и все.

Корреспондент. Каково положение в данное время?

Харитонов. Сегодня части армии вели сдерживающие упорные бои с мотомехчастями противника и нанесли врагу большие потери.

Корреспондент. Спасибо за информацию, желаем успеха. До свиданья.

Харитонов. До свиданья".

Могу добавить от себя, что именно армия Харитонова через месяц с небольшим перешла в наступление и во взаимодействии с другими армиями Южного фронта освободила Ростов-на-Дону!

12 октября

Ожесточенное сражение полыхает от верховьев Волги до Льгова. Враг захватил Гжатск, вышел на подступы к Калуге. Продолжаются упорные бои севернее Орла... В Генштабе на рабочих картах появились направления с новыми названиями: можайское, волоколамское, нарофоминское, малоярославецкое, калужское, калининское. Тяжело мне было переставлять флажки на моей карте. Мысленно соединил их одной сплошной линией образовалось полукружье, охватывающее Москву. А в газете пока фигурируют брянское и вяземское, хотя и Брянск и Вязьма уже далеко за линией фронта.

"Угрожающим продолжает оставаться положение на центральном участке вяземского направления" - это сообщение Михаила Зотова из-под Можайска. "Неприятель терпит большие потери, но это не остановило его", - сообщает Павел Трояновский из-под Мценска. "Продолжаются упорные бои. Поскольку у немцев было тройное превосходство в танках, командование отдало приказ об отходе на новые рубежи" - это из корреспонденции Ивана Хитрова с волоколамского направления.

Центральный Комитет партии провозгласил лозунг - не пропустить врага к Москве. Но газеты об этом пока молчали. Даже в нашей передовой от 10 октября с таким боевым заголовком "Преградим путь врагу!" о Москве - ни звука. Там говорится, что враг "любой ценой пытается пробиться к нашим важнейшим жизненным промышленным центрам". Надо ли объяснять, что одно дело, когда на страницах газеты звучит призыв самоотверженно сражаться за столицу нашей Родины, иное - за безымянные "жизненные центры".

Уже завязались бои на Бородинском поле. Так и просятся на страницы газеты лермонтовские строки:

Ребята! Не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой,

Как наши братья умирали!

И умереть мы обещали!

Мы в Бородинский бой.

Но об угрозе Москве мы не могли писать, поскольку об этом еще ничего не говорилось в сообщениях Информбюро. А сказать уже пора было во весь голос.

Собрались у меня в полдень Шифрин, Карпов, Вистинецкий, Гатовский. Задумались. Снова газета отстает от событий! Что делать? Зашел Илья Эренбург. Уселся в кресло, прислушался к нашему разговору. Прервал его:

- То, что нельзя сказать в передовой, позволено писателю. Я попробую написать, а вы напечатайте...