Икария Альфа

— Я не вижу никакого смысла в этих эллипсах. Но я заметил сейчас одну вещь… Скажите, ваш телевизор подстраивается автоматически? Значит, если станция будет двигаться, антенна станет перемещаться вслед за ней. А если изменится длина волны, на изображении это не отразится? Отлично. А теперь смотрите сюда.

Он ткнул пальцем в приборный щиток и прочел:

— «Положение станции относительно горизонта: азимут тридцать семь градусов, зенитное расстояние одиннадцать градусов тридцать шесть минут. Длина волны — тридцать миллиметров».

— Двадцать девять, — поправил его я, взглянув на приборы.

— Вы правы. Теперь двадцать девять. Нет, ужа двадцать восемь целых пять десятых. А зенитное расстояние двенадцать градусов! Теперь вы видите! Станция движется над Землей. И длине волны непрерывно меняется. Какие выводы отсюда можно сделать?

— Прежде всего таинственная телестанция, как вы уже сказали, движется, и довольно быстро. Кроме того, неведомые телеоператоры хотят, чтобы их передачу увидело как можно большее число зрителей, и поэтому меняют длину волны. Так?

Спирин удовлетворенно кивнул:

— Так! Остается невыясненным… Что это? Экран гаснет!

По экрану вдруг побежали полосы, как в начале передачи, изображение расплылось, померкло и исчезло… Напрасно я крутил ручки настройки, переходи, с одной волны на другую. Все было напрасно.

Спирин взял кассету со снимком и ушел, чтобы проявить ее и сообщить об открытии в Центральный совет астронавтики. Я остался сидеть у телевизора, взволнованный, происшедшим и удрученный быстрым концом передачи. Так и уснул у аппарата…

Разбудил меня утром гул двигателей ракеты. Я быстро привел себя в порядок и отправился на стартовую площадку, не переставая размышлять о случившемся. Мне не терпелось узнать, что ответил Совет астронавтики на сообщение Спирина. Я проверил исправность радиосистемы на очередной, готовой к старту ракете и, отпросившись на часок, отправился в обсерваторию. Не успел я пройти и половины пути, как столкнулся со Спиртным.

— А я к вам иду, — сказал он, — у меня есть важное сообщение. Очень важное! Знаете, ваше открытие приобретает реальную почву, хотя от этого не становится менее загадочным.

Он втолкнул меня в свой кабинет, усадил в кресло и вручил отпечатанный листок.

— Вот! Это я получил только что. Читайте вслух.

Я прочитал: «Крым. Симеиз. 3 часа 18 минут. Сегодня в 2 часа 32 минуты метеорный патруль отметил в небе тело, с небольшой угловой скоростью двигавшееся с востока на юго-запад. Расстояние от поверхности Земли 11 320 км. Скорость 27,6 км/сек. Согласно наблюдениям в Большой менисковый телескоп вышеупомянутое тело оказалось шаром с поперечником 89,7 метра. Поверхность шара имеет альбедо, равное 0,73. Происхождение шара непонятно. Наблюдения продолжаем. Доцент Барский».

— Итак? — сказал Спирин, когда я окончил чтение.

— Вы думаете, что передача…

— Думаю? Нет! Уверен! Передача велась с этого шара. Я наводил справки. Вчера не проводились испытания спутников-телестанций. А этот шар летел с востока. Значит, прежде чем лететь над Крымом, он должен был миновать Кавказ!

Я задумался. Дело запутывалось все больше. Раньше была неизвестна передающая станция. Теперь это установлено — шар. Но откуда взялся этот шар? И кто его сделал' Кто ведет оттуда передачи? Это не простой астероид, каких в солнечной системе тысячи. Нет, шар имеет другое происхождение. Но тогда… это межпланетный корабль! Корабль? Гость из космоса? Слишком фантастично, чтобы быть истиной. Но как иначе объяснить случившееся?

Я так задумался, что не заметил, как в комнату вошел радист и передал Спирину только что полученную радиограмму Спирин прочитал:

«Кавказ Ионосферная станция № 17 Академии наук СССР. Начальнику станции Спирину, радиоинженеру Джонсу.

В 13 часов по местному времени состоится телесовещание ученых по поводу открытия вблизи Земли небесного тела и связанных с ним явлений. Инженеру Джонсу предстоит сделать сообщение. Будьте готовы. Совет астронавтики».

Таков был ответ на радиограмму Спирина.

…Совещание началось ровно в 13 часов. На экране появился президент Академии наук СССР. Кратко объяснив, почему Совет астронавтики счел нужным оторвать ученых от их работы, он предоставил слово мне.

Я начал рассказывать о своем открытии, не пропуская ни одной детали. Спирин сидел в стороне и подбадривал меня взглядом. Когда я кончил, экран некоторое время был пуст. Потом на нем появился высокий худощавый мужчина лет тридцати.

— Это Барский, — сказал Спирин.

Барский поправил галстук и сказал:

— Об открытии шара уже известно всем. Я не буду повторяться. Добавлю к известному кое-какие данные.