Икарийские игры

— Как знаешь, — Юра, подхватив болонку, исчез. Андрей крутил в руках пустой стакан, ждал, когда Слава расправится с последней сосиской… Ему страшно хотелось услышать ответ на свой вопрос, а Слава почему-то медлил, наверное, не знал, что отвечать. Или ответ был так безнадежен и обиден и циркач гадал теперь, как подсластить пилюлю?

— А зачем ему клоуном быть? Воздушный полет куда лучше, — с трудом подбирая слова, лишь бы снова завязать разговор, спросил Андрей.

— Это как сказать… Коверный — самый трудный жанр, он и акробат, и дрессировщик, и канатоходец, все таланты в одном лице…

Слава помолчал, прикидывая, как объяснить этому серьезному, симпатичному в своей обиде мальчику, почему он не позвал его в цирк. В самом деле — почему? Вроде и сам в тот вечер собирался об этом заговорить, сразу уловил, что мальчишка подойдет, раз решился один без страховки учить перед самыми соревнованиями пируэт — сложнейший трюк, при котором ничего не стоит улететь мимо сетки, попросту не собрать костей. Тут чудился и характер и смелость, не мог же в самом деле такой умный, ершистый парнишка не понимать, чем может кончиться такой полет… В самом деле, почему он не позвал его на пробу прямо на тренировке?… А потом после соревнований подошел к Руслану. Быть может, хотел придержать Андрея для себя? На тот случай, если удастся сделать свой собственный номер. И разрешение из главка чудом пришло на следующий день… Кто знал, что фортуна тут же повернется спиной, что Зайцев, увидев решение сценарной коллегии, тут же напишет в главк, что отпустить его из номера не может. Что же, руководитель в самом деле полагал, что он незаменим, или усмотрел нечто обидное, оскорбительное для себя в том, что сценарий был подан без его ведома… Впрочем, показать его раньше значило убить мечту в зародыше: старик тогда бы помешал и никакого решения не состоялось бы вовсе…

Эх, удастся ли кому-нибудь увидеть его номер, выстраданный, выношенный годами: цирк при погашенных огнях бесконечен, как вселенная, по куполу плывут мириады звезд, на манеже — космический корабль, пространство над едва заметной сеткой батута — его кабина, царство невесомости. Космонавты в серебристых костюмах перелетают по кораблю, выполняя эксперименты. В самом замысле нет никакой заданности, нет и традиционного для икарийцев деления на «нижних» и «верхних». «Нижние» лишь на мгновение ложатся на высокие «подушки», чтобы бросить один-два традиционных трюка, а потом наравне с «верхними» взмывают над сеткой, парят от подушки к подушке, словно держась за невидимый лопинг, трапецию… Отточенные, полные свободы, фантазии движения, грация, прежде возможная только в балете, балет в невесомости… Только бы найти второго «нижнего», бывшего «верхнего», из икарийцев, в котором бы жила тоска по полету, еще недавно желанному, а теперь недоступному при жестком делении на традиционные амплуа. Ну а «верхние»? Один… один вот уже есть… Но когда все это станет явью?..

В буфет влетел Руслан.

— Андрюха, пошли, Леня нам сейчас свои марки покажет.

Взяв сумку, Андрей поднялся из-за стола.

— А как же вопрос? — улыбнувшись, напомнил Слава.

Андрей пожал плечами. При Руслане вести такой разговор было неудобно. Да и зачем?

— Ты завтра свободен? — вдруг спросил Слава.

— Когда? — тихо промолвил Андрей, не понимая, к чему этот странный вопрос.

— Репетиция у нас завтра в три, а ты приходи в два, я буду в гардеробной… Договорились?

7

На следующий день Андрей ушел с последнего урока, сказав классной, что ему надо к врачу.

По дороге в цирк Андрей заглянул в зал, чтобы предупредить тренера. Тренировка начиналась в три, значит, без опоздания было не обойтись, что Виктор Петрович не любил. К тому же на прошлой неделе, когда началась эта обидная кутерьма с цирком, он и так пропустил две тренировки, больше, чем за три года своей не слишком счастливой спортивной жизни.

В зале было светло и тихо. У окна, где борцы хранили свернутыми в трубочку ковры, стоял на боку самый старый в секции батут. Виктор Петрович с иголкой и спичками в руках сосредоточенно чинил сетку, латал ее нити — белую нейлоновую ленту шириной с лейкопластырь — в местах разрывов, а узелки, оставшиеся после починки, уничтожал огнем…

— Ты чего так рано? — удивился тренер. — Раздевайся, помогать будешь.

Андрей сбросил куртку, подумав, что следовало бы сразу сказать, что сегодня он не будет на тренировке. Для того и пришел пораньше, чтобы отпроситься. Но врать, придумывать причину было стыдно, а признаться, что ему нужно в цирк, после того что вышло с Русланом, казалось еще страшней.

— Бери иголку и чини, с другого конца.

— Хорошо, только я долго не могу…

— Что, и на тренировке не будешь?

— Ага, мне сегодня на дополнительные надо…

— Двойку получил?

— Нет, у меня за неделю только одна тройка…

Тренер помолчал, видно прикидывая, зачем ехать через весь город в зал с одной-единственной целью — сообщить, что не сможешь быть на тренировке… Никогда раньше Андрей такого не делал, да и другие ребята тоже.

— Ну, а Руслан как там? Взяли его циркачи?