Их безумие

Он расслабленно сидит у стены мастерской, прямо на полу, курит, в нарушение всех правил техники безопасности, и демонстративно медленно отпивает из бутылки с самым крепким, самым дешевым пойлом, которое удалось найти в небольшом супермаркете на въезде в их городишко.

Льюис оценивает диспозицию правильно. Встает над похеристично настроенным работником, пинает по старому грязнущему кроссовку:

– Ну че, молокосос, просрал шанс?

Уокер молчит. Курит, демонстративно стряхивает пепел на пол. Отпивает глоток. Смотрит перед собой, откинув голову на стену.

– Так я и думал, – басит над ним Лю, – дерьмо вы, Уокеры, раздерьмовое. Что папаша твой, мудло, что брат – уе*ок бешеный… Дед, правда, ничего был. Но тоже дерьмо. Но ты, само собой, переплюнул всех, Уокер…

Он говорит, вроде расслабленно, увлекшись даже оскорблениями, но до морды широченной достать-таки себе не позволяет.

На подлете перехватывает кинувшегося на него снизу, без предупреждения и подготовительных танцев Уокера, ловко тюкает в физиономию пудовым кулачищем и тащит на улицу, где швыряет на землю, на потеху собравшимся работникам автомастерской, опасавшимся до этого заходить в помещение, потому что Уокера в таком состоянии видят редко, но достаточно для того, чтоб знать, что нарываться нехер.

Затем долго и с удовольствием поливает кидающегося на него Рэя из шланга, поставив напор воды на максимум. Уокер, надо сказать, полностью оправдывая свою дурную славу, успокаивается нескоро, и с красными от бешенства и спиртного глазами бросается на своего работодателя, совершенно забывая про субординацию. Хотя, скорее всего, слова такого он не знает. Как и выражения «уважение к старшим». Не научил никто. И примеров положительных перед глазами нет. Не было.

Лю какое-то время развлекается, отшвыривая Уокера струей воды, затем внезапно отбрасывает шланг в сторону, опять ловит приободрившегося Рэя уже за шкирку, и тащит обратно в мастерскую. Перед этим рыкнув на других работников, что перерыв закончен и за остальную часть представления он возьмет плату. После этого у всех срочно находятся дела.

А Рэй, уже не в силах оказывать сопротивление, только рычит бессильно и слабо дергается в здоровенной лапе своего работодателя.

– Уймись, Уокер… – Лю довольно неаккуратно кидает его на продавленный диван в углу мастерской, на котором Рэй и живет последнее время, и подтаскивает поближе тяжелый стул. Способный выдержать его задницу. Других, собственно, здесь и не водится.

– Рассказывай давай, дурака кусок, как умудрился налажать?

– Да пошел ты… – неуступчиво огрызается Рэй, злясь на показательное наказание во дворе мастерской, и тут же получает легонько по затылку.

– Давай, пока я добрый. Может, совет какой тебе, мудиле малолетнему, дам. Или выкину нахер отсюда. Не оправдываешь ты моих надежд, Уокер, нихера не оправдываешь…

– Да похер мне на советы твои! – взвивается опять Рэй, – они тупые! И верить им нельзя! Это я, мудак, в самом деле…

– Так. Давай-ка без эмоций. Где налажал? Не подошел, что ли, к ней даже?

– Нет.

– Че, уехал просто?

– Нет.

– А как уехал? Не просто? Не пришил никого там, надеюсь?

– Нет.

– Тааак. Конструктивно говорим. Душевно так. Ты другие слова, кроме «нет» и «пошел ты» помнишь вообще?

– Да.

– Ну так используй, Уокер! Используй! Пока я не передумал. А то у меня, дел, знаешь, выше крыши. И времени мало, чтоб его на очередного тупого Уокера тратить.

– Да бл*…

– Воооо… Это уже лучше. Ну так что? Ты не подошел. Но и не уехал. А как было?

– Она… подошла…

– Сама? – Рэю редко удается увидеть изумленного Лю, и это веселое зрелище. Густые брови пещерного тролля смешно поднимаются домиком, сразу превращая угрюмую страшную физиономию в доброе лицо гнома из сказки про Белоснежку.

– Да, сама.

– А ты везучий кусок дерьма, Уокер, вот что я тебе скажу. Чтоб девчонка после того, что ты тут творил, сама подошла к тебе… – Лю хмыкает, качает головой удивленно, – ладно, рассказывай, как умудрился все просрать. При таком шикарном раскладе, это надо особым умением обладать…

Рэй только вздыхает, соображая, как пояснить свои эмоции. Свое несчастье.

И понимает, что нет слов. И в самом деле, тупой он. Уокер чистокровный, бл*.

Никак не расскажешь. Такое потому что невозможно в слова все свести. Все, что произошло сегодня.

Он вспоминает, как она к нему подошла во дворе универа.

Нежная, красивая, неприступная такая. Далекая.

А он умер. Буквально в тот момент, когда она двинулась к нему, книжки растеряв. Не чувствовал ничего. Время замерло. Сердце не билось. И ни людей вокруг. Ничего и никого. Только она. Идет. К нему. Подходит. Смотрит. А глаза у нее… Испуганные, огромные, бездонные просто. Ждущие.