Их было семеро (Солдаты удачи - 1)

Он объяснил: два часа назад привезли молодого человека с тремя огнестрельными ранениями, с трассы, примерно оттуда же, откуда и тех пятерых. Русский, был без сознания, большая потеря крови. С двумя пулями -в предплечье и в грудине -- ему все ясно, а вот третья застряла в районе селезенки, у него сомнения по тактике операции, не согласится ли коллега провести небольшой консилиум?

Док, понятное дело, охотно согласился. Русский, огнестрельные ранения, с того же места. И примерно в то же время. Я и сам принял бы участие в консилиуме, но с моей стороны это было бы просто нахальством. Неуважением к медицине. А я ее уважал. Особенно хирургию.

Больница была маленькая, уютная и почти пустая. Всего четверо или пятеро ходячих больных сидели в креслах в холле и смотрели телевизор. Минут через тридцать Док и местный хирург вышли из палаты с кипой рентгеновских снимков в руках, заканчивая обсуждать тактику предстоящей операции. Прямо военная терминология. Потом Док снял с себя белый халат, накинул мне на плечи и кивнул на дверь палаты:

-- Зайди поговори.

-- О чем? -- удивился я.

-- Поймешь. Я сказал коллеге, что ты хочешь расспросить соотечественника, откуда он. Может, нужно что родным передать. Коллега дал любезное разрешение поговорить с ним.

-- Только недолговременно, -- предупредил врач. -- Болной в сознании, но очен слабоватый.

-- Три минуты, -- пообещал я и вошел в палату.

На высокой белой кровати лежал под капельницей рыжий водила -- тот самый, что встречал нас в аэропорту в Никосии.

Твою мать. Только этого поворота сюжета нам и недоставало в нашей и без того донельзя запутанной пьесе!

Я придвинул к кровати стул, сел, как Некрасов у постели больного Белинского, и спросил:

-- Узнаешь?

Рыжий кивнул.

-- Это ты грузовиком перекрыл нам дорогу? Он снова кивнул.

-- Кто в тебя стрелял?

-- Не знаю. Из машины. С ходу.

-- Из джипа?

-- Нет. Из спортивной, красной.

-- Из темно-вишневой "альфа-ромео"?

-- Да. Она выскочила, когда джип взорвался.

-- Кто был в джипе?

-- Люди Хруста. Он был в деле с Паном.

-- Хруста арестовал Интерпол.

-- Дело осталось.

-- Какое дело?

Он не ответил. Лишь на его бледном лице с проступившими сквозь бледность веснушками появилась как бы обиженная усмешка.

-- Какое дело? -- повторил я.

-- Ладно дуру гнать... А то ты не знаешь.

Я не стал настаивать на ответе. Было неясно, на сколько ему хватит сил говорить, а у меня были вопросы поважней, чем дела этих бандюг.

-- Почему ты не сидел в Нови Дворе, как было приказано?

-- Мы сидели. Они нас нашли. По мерсовскому микроавтобусу. По билетам. Еще в Варшаве засекли. И вели до Нови Двора.

-- Они не могли успеть перехватить вас в Варшаве.

-- Мы... это... в Афинах погуляли немного.

-- Сколько?

-- Ну... два дня.

-- Понятно. Акрополь посмотрели. Погуляли-то хоть хорошо?

Он промолчал, но его ответ меня интересовал, как вчерашняя погода на Кубе.

-- Зачем они вас искали?

-- Выйти на вас... Они сначала думали -- мы. Потом поверили.

-- Они вас пытали? -- догадался я.

Он молча кивнул. Честное слово, мне его даже стало жалко. И куда их черт несет, этих придурков? Сидел бы себе в своих Люберцах или Химках, крутил бы баранку какого-нибудь "зилка" или такси, подался бы, наконец, в "челноки"! Так нет же, в крутые потянуло. Вот и стал крутым.

-- Отец у тебя есть?

-- Ну!

-- А мать?

-- Есть.

-- Братья? Сестры?

-- Сеструха... младшая. А что?

-- Ничего. Хороший у нее брат. Защита и опора. Ладно, продолжим. Что было дальше?

-- Они отвезли меня... в Ларнаку. Чтобы я показал вас.

-- И ты показал?

-- Да... вы как раз уезжали на "ситроене".

-- Откуда они нас пасли?

-- От турецкой границы. Хозяин "Эр-вояжа" рассказал, что вы в Стамбул за товаром, а потом домой через Болгарию и Румынию.

-- Где они взяли оружие?

-- Не знаю. Когда джип пришел в Малко Тырново, там уже все было. Сначала мы шли за вами. Потом обогнали... А потом...

-- Что было потом, я и сам знаю... В палату заглянул Док:

-- Сережа, закругляйся.

-- Все, еще только пара вопросов... Где остальные двое твоих корешей? -- спросил я, когда дверь за Доком закрылась.

-- Там, в Нови Дворе.

-- В мотеле?

-- Нет. Их держат в старой сыроварне, с километр от мотеля.

-- Под охраной?

-- Да.

-- Сколько человек в охране?

-- Трое или четверо, точно не знаю.

-- Чего они там ждут?

-- Ну, чего... вас, конечно.

-- Зачем?

-- Кончай, а? -- попросил рыжий. -- Чего ты из меня жилы тянешь? "Зачем!" Вы же всю дурь забрали! "Зачем!.." Я тебе все сказал. Как есть. Что мне теперь делать?

-- Это ты у меня спрашиваешь? -- удивился я. Он снова помолчал, потом как-то безнадежно вздохнул и ответил:

-- Мне больше не у кого спросить.

Н-да. Такие признания обязывают. Я даже разозлился. Да что я ему, Макаренко? Папа с мамой? Справочная "09"? Но...

-- Ладно, -- сказал я. -- Первое: выздоравливать. Второе: когда будут допрашивать болгарские полицейские, отвечать четко. Был на Кипре, деньги пропил, возвращаешься домой автостопом. Проголосовал перед джипом, оттуда выстрелили. Никакого "строена" не видел, взрыва не видел. Ничего не видел -потерял сознание. Очнулся уже в больнице. Понял?

Он кивнул.

-- Паспорт есть? -- продолжал я.