Их было семеро (Солдаты удачи - 1)

-- Вот как? Даже если и не хочу? -- переспросил Назаров.

-- Да. По своей психофизике вы человек, лишенный честолюбия. Свой творческий потенциал вы реализуете в своем деле. Но вам придется стать заметной политической фигурой. Во-первых, чтобы своим авторитетом защитить маленький капиталистический анклав, который вы создали в зоне советской плановой экономики. Вторая причина более общего свойства. В первом веке до новой эры в Афинах был такой законодатель -- Солон. О нем есть у Плутарха в "Сравнительных жизнеописаниях". Один из законов Солона гласил: "Человек, не примкнувший во время междоусобия ни к той, ни к другой партии, лишается гражданских прав".

-- Странный закон, -- заметил Назаров.

-- Плутарх тоже называет его странным. Но к нашей ситуации он применим. Развитие вашего дела невозможно обеспечить взятками -- даже крупными. Настоящий импульс может дать только принципиально новая экономическая политика. А до тех пор дело может держаться лишь на вашем личном авторитете. Поэтому вы и не можете в междоусобице занимать позицию стороннего наблюдателя.

Поразительно, но этот Фима говорил именно то, о чем совсем недавно думал сам Назаров.

-- По-твоему, междоусобица будет? -- спросил он, невольно переходя на "ты" и тем самым как бы приближая "социального психолога" к себе.

-- Обязательно и очень скоро.

-- Интуиция?

-- После университета я работал около года в информационном отделе одного НИИ. Оборонка, военная электроника. Переводил с английского разные материалы, тоже по электронике. И когда я приносил переводы ведущим специалистам, они даже понять не могли, о чем идет речь. Тогда я и понял, что совдепии приходят кранты. И значит, междоусобица неизбежна. И сейчас, не теряя времени, вы должны заявить о себе. Причем достаточно эффективно.

-- Как?

Губерман усмехнулся:

-- Только не отвергайте мою идею с порога. Насколько я знаю, вы член КПСС? На учете в какой организации вы состоите?

-- По месту жительства, в ЖЭКе.

-- Там же платите членские взносы?

-- Само собой.

-- Какая у вас зарплата? Я спрашиваю не из праздного любопытства.

Назаров обернулся к Борису:

-- Какая у меня зарплата?

-- Две тысячи рублей в месяц.

-- Так мало? -- удивился Губерман.

-- Пока хватает. Нужно будет больше -- попрошу Бориса Семеновича о прибавке. Надеюсь, не откажет.

-- Можно ли сделать так, что ваша зарплата хотя бы на один месяц станет пять, а еще лучше -- десять миллионов рублей?

Назаров слегка пожал плечами:

-- Теоретически -- да. Но зачем?

-- Чтобы заплатить парторгу вашего ЖЭКа триста тысяч рублей членских взносов.

У Назарова даже брови полезли на лоб.

-- Триста тысяч? Вот так просто взять и отдать? С каких фигов? Это же десять новых "Волг" по ценам черного рынка!

-- А вы подумайте, -- невозмутимо посоветовал Губерман.

Назаров подумал. И даже засмеялся, представив эффект, который эта его акция произведет, когда о ней станет известно. А в том, что слух о ней пройдет по Москве, как лесной пожар по верхушкам сухостоя, сомнений не было.

-- Вот вы и сами все поняли, -- констатировал Губерман. -- Всего за триста тысяч деревянных вы получаете мощный информационный повод для интереса к своей персоне. О газетах и телевидении я позабочусь. Через несколько дней вы станете самым популярным человеком в стране. Эту популярность нужно использовать с максимальным эффектом. К вам придет мой знакомый из "Литгазеты" -- с ним будьте откровенны. В разумных пределах. С остальными -- по обстоятельствам. Ваш основной тезис: "Я создавал свое дело не благодаря, а вопреки. Мне противостояли не отдельные чиновники, а вся экономическая и политическая система. Я хочу, чтобы на примере моего кооператива все увидели, какие огромные резервы таятся в частной инициативе людей, не скованных колодками государственного регулирования и диктата партийного аппарата".

-- После чего меня немедленно вышибут из партии, -- заметил Назаров.

-- Это было бы для вас небольшим, но очень приятным подарком. Вы снова окажетесь в центре внимания. Даже если они этого не сделают, вы сами объявите о прекращении своего членства в КПСС.

Назаров задумался. Этот социальный психолог был прав: честолюбие было чуждо его характеру. Но если не существовало других способов защитить свое дело, этот был -- при всей его экстравагантности -- наиболее эффективным. И Назаров сказал:

-- Я согласен.

Борис Розовский заулыбался:

-- Я же говорил, что у этого еврейского мальчика на плечах хорошая голова.

-- Сколько он у нас получает? -- спросил Назаров.

-- Триста.

-- С этой минуты -- шестьсот. И внеси в первый список.

-- Что такое первый список? -- спросил Губерман.

Розовский объяснил:

-- Люди, которые могут входить в этот кабинет без доклада. Их всего одиннадцать человек. Ты -- двенадцатый.

-- Пустячок, а приятно, -- оценил Губерман. -- А что нужно сделать, чтобы получить право открывать эту дверь ногой?

-- Ты можешь сделать это прямо сейчас. Но это будет в первый и последний раз. Больше в этот кабинет ты не войдешь никогда. Здесь позволено хамить только одному человеку.

-- Кому? -- с невинным видом спросил Губерман.