Их было семеро…

— Аркадий Назаров.

— Какой Назаров?.. Погоди. Тот самый?

— Тот самый.

— Который во время первого путча вытащил с биржевиками российский флаг в сто метров и нес его к белому дому?

— Он.

— И который…

— Да.

— Но он же погиб! Вместе с сыном. При взрыве его яхты где-то в Германии.

— В Гамбурге.

— Правильно, в Гамбурге. Еще перед первым туром выборов. Об этом во всех газетах было, и по телевизору передавали, сам видел.

— А заметки, что он уцелел, не видел?

— А были?

— Были. В наших газетах — мельком. На Западе, конечно, побольше.

— Как же я мог их пропустить? — озадачился Голубков.

— Потому что тебя это не очень интересовало, — объяснил Нифонтов. — А кого интересовало — не пропустил.

— Каким образом ему удалось уцелеть? Яхту же вдребезги разнесло!

— Его выбросило через фонарь капитанской рубки на соседний сухогруз. Рано утром сухогруз снялся с якоря и ушел в Испанию с грузом удобрений. Матрос обнаружил Назарова среди мешков. Отправили вертолетом в госпиталь в Бельгии. Там он назвался чужим именем. Поэтому не сразу нашли.

— А как нашли?

— Вычислили. В частной клинике под Цюрихом уже года три лечится его вторая жена, Анна. Яхта, кстати, тоже называлась «Анна». Он должен был ей сообщить, что остался жив. Ну, понятно: чтобы с ума не сходила от горя. Он и позвонил, из госпиталя, как только немного оклемался. Наши звонок перехватили. Остальное — дело, как говорится, техники. Да он после госпиталя и не скрывался. В Париже дал пресс-конференцию. На вопрос, кого подозревает в покушении, ответил: у него есть предположения, но доказательств нет, поэтому воздержится от комментариев. После этого попытался исчезнуть. На частном самолете перелетел в Афины. Самолет арендовал его друг и компаньон Борис Розовский, в Гамбурге он называл себя Петровым. Оттуда переплыл на Кипр. Но наши уже глаз с него не спускали.

— Наши — кто? — спросил Голубков.

— Ну, кто. Какие-то детские вопросы ты задаешь.

— «Контора»?

— Я тебе этого не говорил.

— Они и взрыв устроили?

— Да. И двоих потеряли. Радиста — его внедрили в команду яхты еще в Англии. И второго — он под видом бармена проник на борт и заложил бомбу.

— И не успел уйти?

— Судя по всему, да. В этих документах про него есть. Его случайно задержал Назаров.

— Понятно… Цель покушения?

— Слишком много знал. Боялись, вероятно, что начнет выступать.

— Кто боялся?

Нифонтов усмехнулся:

— А вот этого, Константин Дмитриевич, я тебе сказать не могу. Потому что не знаю. А знал бы — тем более бы не сказал. Видно, тот или те, кому было чего бояться. И у кого достаточно власти, чтобы отдать такой приказ. Причем это не первое покушение. Была попытка — три года назад. Тогда дело замяли, а тут уж — шум на весь мир.

— Значит, «контора» напортачила, а разгребать нам?

— Для того и существует наше Управление, — подтвердил Нифонтов. — Кто бы ни напортачил, а разгребать приходится нам.

— А для чего вообще нужно было это покушение? Жил себе человек, молчал.

— Кто может предсказать, сколько он будет молчать!

— Теперь уж точно долго не будет. После того как убили его сына…

— Потому ситуация и стала форс-мажорной, — заключил Нифонтов.

Голубков с сомнением покачал головой:

— Не сходится. Яхту взорвали три месяца назад. А форс-мажор — только сейчас?

— Быстро соображаешь, — одобрительно кивнул Нифонтов. — Поступила информация: на контакт с Назаровым пытаются выйти третьи лица. Это и делает главным фактор времени. Возьми, Константин Дмитриевич, это досье, я его уже просмотрел. Тут много любопытных материалов. В том числе и те, что переданы гамбургской криминальной полицией. Вникай. Через два часа соберемся всей группой, будем думать, что делать.

В этот день просидели в кабинете Нифонтова до десяти вечера. На следующий разошлись к полуночи — с больными головами не столько от бесконечного курева, сколько от бессмысленного перебирания вариантов.

Все, что могли, выложили международники. Ситуация вокруг Кипра, схема противостояния интересов России, США и других стран НАТО в этой части Ближнего Востока и Европы. Возможный эффект от похищения Назарова российскими спецслужбами, если об этом станет известно. Эффект резко отрицательный: Россия сводит счеты со своими политическими противниками, пользуясь методами КГБ. Дальние последствия: усиление антироссийских настроений в конгрессе США, антиельцинских — внутри страны, сильный пропагандистский козырь в руках оппозиции. И не исключено: ужесточение политики Международного валютного фонда.

Аналитики тоже не отмалчивались. Были просмотрены десятки операций, схожих с этой хоть чем-либо, но оптимального решения не нашлось и здесь. Близких родственников у Назарова в России не было, единственный сын погиб. Рос Назаров без отца, мать умерла в начале девяностых, а младшая сестра была замужем за венгерским инженером и жила в Будапеште. В качестве рычага давления можно было бы использовать его жену Анну, но переместить ее в Россию и тем самым создать Назарову стимул для возвращения не представлялось возможным: жена была нетранспортабельна из-за паралича позвоночника.

На третий день Нифонтов предложил: