Их было трое (сборник)

ет. Папа вечно занят пустыми разговорами о благе наро-

да. Мать не любит меня...

— Смогу ли я теперь бывать у вас?—с грустью

спросил Хетагуров.

— Тит нашептал что-то матери. Теперь она примет

меры. Но мы будем встречаться в другом месте, не прав-

да ли?

В комнату вошли Тит Овцын и Тамур Кубатиев.

— Ольга Владимировна, вас просят к столу, — пове-

лительным тоном сказал Тит.

— Кто просит?

— Врш папа, Владимир Львович, — ответил Куба-

тиев. — К тому же у Тита Титовича конфиденциальный

разговор с господином Хетагуровым...

Ольга смерила пьяного юнкера презрительным взгля-

дом, резко повернулась и вышла.

Кубатиев прикрыл дверь. Тит, часто моргая белесыми

ресницами, решительно шагнул к Хетагурову.

— Сударь. Вы своими стихами задурманили голову

моей невесте...

35

— Что вам угодно? — Хетагуров усмехнулся. —

Дуэль? В саду у Болховитиновых есть хорошая поляна...

— Нет, нет,— испуганно попятился Тит.— Я не о

том, я хочу сказать,, чтобы вы оставили дом Ранцовых

по-хорошему...

— В самом деле, — вмешался в разговор Тамур Ку-

батиев. — Как лучшего друга тебя прошу: брось это

дело, Коста!

Никто не заметил, как в комнату вошел Владимир.

Он слышал все.

— Ваш извозчик мерзнет у подъезда, — вежливым

тоном сказал мичман Овцыну,— Це угодно ли тихо

удалиться? Не будем портить новогоднего бала.

— Что-с?!

— Я сказал: вас ждет извозчик!

— Вы еще обо мне услышите, — пятясь к двери, бро-

сил Тит Хетагурову. — Мой папаня самого графа Зубова

ссужает...

Кубатиев, недоуменно пожав плечами, вышел вместе

с толстяком.

— Плюнь ты на него, Костя, — сказал Владимир,

обняв приятеля. — Я пью, голову не теряю, а он совсем

осатанел от мадеры. Пойдем встречать восемьдесят чет-

вертый. Выше голову, князь Хетаг!

Но с этого вечера Коста решил не приходить в дом

инженера Ранцова.

Каждый день приносил яркие впечатления. Открыва-

лись все новые тайники искусства живописи. О их су«

шествовании Коста раньше и не подозревал, полагая,

что большой художник — явление стихийное.

Учился Хетагуров с увлечением. Сидя в классе или

дома за книгой, забывал решительно обо всем: о нужде,

о своих явных и скрытых врагах, о завтрашнем дне, ког-

да кончится чай и не хватит денег на кухмистерскую.

...В гостиной просторной квартиры молодого инжене-

ра Анненкова, служившего на Тентелевском заводе вмес-

те с отцом мичмана, Владимиром Львовичем Ранцовым,

собирались на земляческие вечеринки студенты-кавказ-

цы. По воскресным дням драматическая труппа репе-

тировала пьесы, молодые люди и девушки танцевали,

декламировали под звуки рояля, пели и даже показыва-

ли цирковые фокусы.

Иногда устраивались платные представления в поль-

за

зу нуждающихся студентов. Покровителем этого благо-

творительного дела был тридцатилетний кумыкский князь

Исламбек Тарковский из аула Тарки. Он тоже был воль-

нослушателем Академии художеств, несколько раз в год

посещал рисовальные классы. Исламбек оплачивал рас-*

ходы драматической труппы, а иногда устраивал шум-

ные вечеринки в ресторации «Белая ночь». О Тарковском

поговаривали, что он увлекался не столько благородной

идеей помощи бедным землякам-студентам, сколько по-

исками новых любовных приключений среди начинаю-

щих актрис. Но все считали князя просвещенным моло-

дым человеком, тонким эстетом, знатоком искусства.

В шумной гостиной инженера Анненкова Коста не-

ожиданно встретил Ольгу Ранцову, приехавшую по при*

глашению Анненкова, с которым она была знакома.

Ольга хотела испытать свои артистические способности

в роли Орлеанской девы — любимой своей героини (так,

по крайней мере, она объяснила Хетагурову свое появле-

ние в «клубе» студентов-горцев).

— Отчего вы перестали бывать у нас? — спросила

Оля, когда они остались наедине. Во взгляде девушки

Коста уловил искреннюю тревогу.

— Я иду навстречу желанию вашей матушки, только

и всего.

— Навстречу желанию!..— вспыхнула Ольга.— Не

знаю, чего вы добиваетесь своей холодностью...

Коста трепетно взял ее руку и поднес к губам.

— Вы ошибаетесь, Ольга Владимировна. Вы мне до-

роги. Но, умоляю вас, давайте поговорим сейчас о чем-

нибудь другом. Как вам нравится Жанна д' Арк?

Брови Ранцовой сдвинулись.

— Я бы многое отдала за то, чтобы сыграть эту роль

в жизни. Погибнуть на костре за свой народ, стать

святой...

— Погибнуть? Нет, Ольга Владимировна. Вы долж-

ны жить, жить!

— Для чего?

— Для счастья.

Он вынул из обшлага черкески записную книжку и

тут же, экспромтом, написал акростих, начинающийся

словами:

О сколько грез, восторгов, слез,

Ребенок, в жизни ждет тебя!..

37

Когда дописал восьмистишие, объяснил:

— Прочтите заглавные буквы, получится: «О. Ранцо-

ва, живи!»

— «Живи» тут еще нет.

— Сейчас допишу...

Но дописать не удалось. В комнату вошли два подвы-

пивших ценителя искусств — Тамур Кубатиев в светлом

фраке и Тит. Хетагуров подумал о Кубатиеве: «Должно

быть, сбежал из училища. Хорошо, посидит с недельку

на гауптвахте».

У Тита на запонках были крупные жемчужины в тон

летнему костюму.

— Пардон, не ожидал! — Тит остановился, оперся на

плечо Тамура, застывшего в почтительном поклоне

(Ольга заметила на темени юнкера пробивающуюся ран-

нюю лысину).