Он не был художником, он был очень культурным человеком, но не оригинальным творцом.
Познер:
Как, даже не как кинорежиссер?
Дзеффирелли:
Да, он был необыкновенно культурным. Знал Пруста наизусть. Но я думаю, режиссерам следует рождаться в бедности. Если у них было счастливое, богатое, нормальное детство, это очень сложно. Стать режиссером – это непросто, это борьба. Вы должны знать низших человеческих существ. Не бывает аристократичных режиссеров. Все наши кинематографисты, все великие авторы – все они вышли из низших классов.
Познер:
Это касается и Феллини? Он тоже из низшего класса?
Дзеффирелли:
Да, средний класс.
Познер:
Вы считаете, что бедность и страдания помогают чего-то достичь?
Дзеффирелли:
Не столько страдания… Но быть бедным – это значит понимать, что жизнь – борьба, а не рай, в котором можно нажать на кнопку и появится слуга. Мы все вышли из среднего и низшего классов…
Познер:
Роль Висконти в некотором роде заключалась в том, чтобы открывать для вас двери, новые возможности?
Дзеффирелли:
Огромные, я на него шесть лет работал. Моим первым хорошим спектаклем был… «Три сестры» (произносит по-русски).
Познер:
А, «Три сестры». Да, действительно. Это один из ваших первых больших успехов.
Дзеффирелли:
Да… А до этого… а, вот… «Трамвай “Желание"».
Познер:
Теннесси Уильямса…
Дзеффирелли:
Это был мой дебют в… сорок девятом.
Познер:
И это случилось благодаря Висконти, он дал вам эту возможность?
Да, после, и это то, что сделало вас знаменитым, я думаю.
Дзеффирелли:
Мне очень повезло. Не знаю, почему. Думаю, моя мама молилась за меня. Я смог поехать в Англию – вместе с Каллас[7].
Познер:
Это было гораздо позже…
Дзеффирелли:
Не сильно.
Познер:
Разве?
Дзеффирелли:
Это было в пятидесятые. Я делал «Травиату». В Далласе проходил музыкальный фестиваль, и они приглашали на него великих личностей из Европы, в том числе Каллас. Там она пела Медею и Травиату. Со мной.
Познер:
Что такого прекрасного в опере? Почему вы так любите ее?
Дзеффирелли:
Это абсолютное искусство. В опере собираются все музы: драма, голос, красота. Хореография. Там есть все, это рай муз. И это обнаружили флорентийцы в пятнадцатом веке, когда придумали итальянскую оперу.
Познер:
Они придумали оперу?
Дзеффирелли:
Был момент в Ренессансе, когда они открывали для себя греческую традицию: театр, трагедии и так далее. Флорентийцы перевели пьесы, но не могли их исполнять. Они были написаны для больших театров на открытом воздухе, а навыков говорить так, чтобы тебя слышали в большом театре, еще не появилось. Во Флоренции имелась очень хорошая школа, и вот в период Ренессанса они задумались: а как же греки исполняли свои трагедии? И узнали, что они их не играли, а пели. Они восстановили оперы – таким образом опера родилась во Флоренции в пятнадцатом веке.
Познер:
Вы много работали в опере, но позже занялись кинематографом, снимали кино.
Дзеффирелли:
Да, это так.
Познер:
Я не спрашиваю, что лучше, потому что это глупый вопрос, но вашему сердцу опера ближе, чем кино?
Дзеффирелли:
Это как иметь разных друзей и ко всем ним хорошо относиться. Вы должны быть влюблены в то, что делаете.
Познер:
Нужно быть влюбленным?
Дзеффирелли:
Да, вам должно нравиться то, что вы делаете.
Познер:
Но это обязательно должна быть страсть?
Дзеффирелли:
Да, как сексуальная оргия.
Познер:
Правда?
Дзеффирелли:
В мыслях, я имею в виду.
Познер:
Я понимаю.
Дзеффирелли:
Когда я работаю над «Доном Жуаном», для меня это своего рода экстаз, так же как Верди, Пуччини. Сейчас я готовлю свою пятую «Турандот».
Познер:
Пятую?
Дзеффирелли:
Пятую. Я начал в «Ла Скала», потом делал ее в «Метрополитан» в Нью-Йорке, после здесь, затем в Вероне, а теперь мы готовим ее для султана Омана – я участвовал в открытии нового музыкального центра, который он построил.
Познер:
Все говорят, что вы один из ведущих… даже не знаю как сказать… постановщиков произведений Шекспира. Чем лично для вас является Шекспир?