Их любимая (СИ)

Швырнул масло в бомжа с отверткой. И, пока бутылка летит, рванул вперед. Краем глаза увидел, что входная дверь распахнулась, на пороге выросли темные фигуры - полиция или дружки этих упырей - мне пока не до них.

Одним ударом выбил отвертку, услышал, как закричал Гриша - и больше ничего не успел, поскользнулся на разлитом масле. Схватился за вешалку с пиджаками и не удержался, вместе с ней и бомжами, в одну кучу рухнули в лужу масла.

- Что за нахрен? - раздался такой знакомый и ошалевший голос брата. - Бл*ть!

Сверху на меня шлепнулось чье-то тело, из легких выбило последний воздух. Дышать не могу, нос забил запах перегара и грязных тел, словно я в мусорном баке вывалялся. С трудом оттолкнулся от пола на разъезжающихся ладонях и перевернулся, сбрасывая с себя вонючие туши.

- Что тут разлили? - откуда-то сверху вопрошает Тим. Он подхватил на руки Гришу и поморщился, отступил из квартиры на лестницу. - Чем воняет?

- А на что похоже? - огрызаюсь.

Один из бомжей потянулся к отвертке, что закатилась за вешалку. На растопыренные грязные пальцы опустилась нога Севастиана. Брат придавил их подошвой блестящей туфли, другой ногой пнул отвертку. Протянул мне ладонь.

- Отвали, - оттолкнул и поднялся сам. Пальцами в масле убрал упавшие на лоб волосы. Посмотрел на Гришу - сын обеими руками вцепился в шею Тима и опасливо косится вниз, на бомжей.

Нас трое, и пусть о братской любви не идет больше и речи, знаю - сейчас мы заодно. Это понимают и грязные болваны, что напялили мои костюмы, вижу теперь, не врали - обшарили все шкафы в поисках денег.

И попутно переоделись в новое.

Они сидят на полу, притихли. Верно мыслят, хоть одно слово кто-нибудь из них ляпнет - сорвусь.

Так...

- Как это понимать? - рявкнул и поднял глаза на братьев. - У этой парочки были ключи от моей квартиры. Они тут по моим шкафам лазили, шмотки себе выбрали, как в магазине, со сраной заточкой требуют деньги, это что за хрень?

- Это я дал ключи, - с лестницы признался Тим. - Только не им, а Димитрию. Ключи и свой пистолет. Он рвался разобраться по-мужски - а у меня от обезболов крыша поехала. Ребро сломано. Да. Черт. Еще и Гриша, - он повернулся на сына. - Сильно испугался? Это я накосячил.

- Ты дал ему пистолет? - все, что я услышал. - Димитрию? И этот вооруженный псих сейчас рядом с Ритой?

Тишина.

Башка вот-вот лопнет, расколется, как перезрелый арбуз. Два алкаша с заточкой - этот греческий мудак точно умом тронулся. Но пистолет и Рита?

Переглянулись с братьями. Как раньше, без слов, друг друга поняли.

Посмотрел на часы, подхватил свой пиджак, ключи.

Мы едем в коттедж на Черном озере.

Глава 54

Глава 54

Рита

"Сына ты вряд ли еще увидишь, и это к лучшему" - безумный голос мужа звучит в голове, не останавливаясь, пока Дима, как ни в чем ни бывало тычет вилкой в кусочки мяса.

Ест. И приговаривает:

- Ты ведь не дура, Марго. Чем раньше ты поймешь, что вариантов у тебя нет - тем лучше. Все, что ты можешь сейчас - подчиниться. В кухне осталась еще порция, для тебя. Что надумала, будешь ужинать?

- Если с Гришей что-то случится - я тебя убью, - пообещала на полном серьезе. У меня голос дрожит, но боюсь я не мужа, а картинок, что вертятся в голове после его слов.

Тим дал ему ключи от квартиры Ареса. А Арес забрал Гришу из гостиницы. Но что Дима там дальше плел про бомжей и бутылку, за которую те готовы на что угодно? Не может быть, он просто пытается меня запугать.

- Убьет она меня, - муж поставил на тумбочку полупустую тарелку, положил вилку. И в каждом его движении пробивается сдерживаемый гнев. - Ничего ты не поняла, дура. Но у нас полно времени. Будешь лежать тут связанная, хоть неделю, хоть месяц, не доходит это до тебя, Маргарита? - Дима поднялся с кровати и двинулся к двери. - И можешь не надрываться и не кричать - я поехал в бар.

- Дай мне телефон! - выкрикнула.

Дима хлопнул в ответ дверью.

Его шаги удаляются.

А меня прорвало. Бессилие, боль, злость - я весь день в постели лежу и могу только терпеть, просить, умолять, ждать, когда он меня отпустит. Все нутро разрывает от этих черных эмоций, я больше не выдержу.

Потянула руку к лицу и словно взбесилась, с яростью вцепилась в галстук зубами и начала сдирать ткань с запястья вместе с кожей. Из глаз слезы брызнули, захотелось кричать во все горло, орать так, что на другом конце планеты услышат, но я лишь сильнее выгнулась на постели и крепче сжала зубы.

Хоть неделю, хоть месяц он может издеваться надо мной, я бы вытерпела.

Но трогать моего сына нельзя. Никому. Я одна у Гриши и всегда буду защищать своего ребенка, что бы ни случилось со мной - выберусь, ради него. Землю облечу на ковре-самолете, горы подвину, из ада восстану - всё.

- Ай! - вскрикнула и застонала, когда разодранная в кровь рука вырвалась из удавки галстука.

Получилось.

Получилось.

Перевернулась на постели и потянулась ко второму запястью. Начала рвать зубами ткань. С помощью пальцев справилась в два раза быстрее, на пол швырнула галстук мужа и соскочила сама.

- Черт.