Их любовник (СИ)

— Ты холодный, как лягушка, — тихо-тихо сказала она, касаясь губами и дыханием его плеча.

— Роза? — так же тихо, боясь спугнуть внезапное счастье, позвал он. — Поцелуй меня, вдруг лягушка превратится…

Она не дала ему договорить. Привстала на цыпочки, прижалась еще теснее и потянулась к нему — а он к ней.

Поцелуй со вкусом кофе и мечты. Самый сладкий, самый желанный. Он ждал этого поцелуя чертовых полтора месяца! И ему наконец-то стало тепло. По-настоящему тепло, где-то внутри, правильно тепло. А вся ерунда осталась где-то далеко, снаружи колючего и надежного кокона из пледа и рук Розы. Она водила ладонями по его спине, терлась грудью и тихонько стонала…

Бонни не сразу понял, что за посторонний звук вклинился в шлягер, звучащий из колонок радио. Он вообще вспомнил о том, что есть какой-то там внешний мир, только когда Роза оторвалась от его губ, прислушалась и сказала:

— Кажется, твой.

— На хер его, перезвонят, — покачал головой Бонни и снова потянулся к ней.

Телефон в самом деле заткнулся, но тут же зазвонил снова, и Бонни с отвращением вспомнил, что эта мелодия принадлежит Клаудии.

Видимо, Роза что-то такое прочитала по его лицу, оттолкнула его обеими ладонями и велела:

— Ответь, третий раз звонят.

Чертов внешний мир вернулся вместе с памятью: ничего не изменилось. Роза ушла от Кея. Отец в кардиологии. А Бонни по-прежнему собирается избавиться от зависимости и завести нормальную семью.

Лягушка осталась лягушкой. А принцессе пора возвращаться к принцу.

Вытащив телефон из кармана джинсов, Бонни ответил:

— Да?

Клау очень старалась быть спокойной и разумной, звала его поговорить и обсудить все, как взрослые люди. Спрашивала, почему его вчера не было на спектакле? Почему его телефон так долго не отвечал? И что она должна сказать его маме, ведь она звонит и спрашивает, как идет подготовка к свадьбе, заказала ли Клау платье… Бенито, ты же не оставишь нас с ребенком? Ты не такой, я знаю!..

Слушая Клау и краем глаза глядя на Розу, Бонни кожей ощущал, как нечаянная сказка опять рушится. Клау говорит громко, Роза знает итальянский и прекрасно все слышит. И на слове «ребенок» окончательно закрылась.

Что ж, это и к лучшему.

— Это не телефонный разговор, Клау. Поговорим, когда я вернусь в Нью-Йорк.

— Ты в ЛА? Бенито, я приеду, нам надо поговорить! Твоя мама волнуется, я не могу говорить ей, что все хорошо, она же не дура и прекрасно все чувствует!

— Нет, я не в ЛА. Я сам все объясню маме.

— Что объяснишь?! Бенито! Что с тобой случилось? Ты снова с ней, да? Ты сорвался? Послушай, не надо этого делать, ты же почти справился, ты же!..

— Хватит, — оборвал ее Бонни. — Я тебе позвоню.

Он нажал отбой, не слушая, что еще говорит Клау, и прямо встретил холодный взгляд Розы.

— Значит, Клау беременна. А кто-то говорил, что стерилен.

— Уже нет, — так же холодно ответил Бонни.

Он был зол, как черт. Опять чуть не поддался, да что там чуть, если бы не звонок Клау — ухнул бы обратно в чертову зависимость. Забыл бы, что Роза — бешеная сука, такая же как все, обманщица и манипуляторша. Такая же, как Клау. Между ними куда меньше разницы, чем может показаться.

И нет, ее не касается, что Клау беременна не от него. Все равно он женится. Не на Клау, на какой-нибудь девочке помладше, еще не успевшей изовраться. Отличная сицилийская традиция, брать жену лет шестнадцати, пока еще девочку можно воспитать под себя. Вот как дядя Джузеппе сделал в последний раз. Нынешняя жена смотрит ему в рот, занимается хозяйством и благотворительностью, пока дядюшка трахает чужих невест, и никаких вам манипуляций и беременностей невесть от кого!

И своей жене он не позволит вмешиваться в их отношения с Кеем. Это — святое. Кей единственный, кому можно верить. Единственный, кого можно любить. Кто не подведет, не сбежит, не обманет и не будет им манипулировать.

— Что ж поздравляю, — в тоне Розы звучало «чтоб ты сдох». — А теперь выметайся из моего дома, и чтобы я тебя больше не видела, сукин сын.

— Только вместе с вами, леди Говард.

— Хер тебе во всю морду, мистер Джеральд. Иди, наслаждайся своей нормальностью, а меня оставь в покое! — она почти сорвалась в крик.

— Как только ты вернешься к Кею, так сразу.

— Ты!.. — Роза шагнула к нему, злобно сверкая глазами, но вдруг остановилась, выдохнула и спросила почти спокойно: — Ты в самом деле женишься?

— Женюсь, — Бонни не стал уточнять, что не на Клау и не прямо сейчас.

— И продолжишь трахаться с Кеем?

— Разумеется.

— Два больных ублюдка, — почти выплюнула Роза.

Бонни немедленно захотелось возразить, что Кей — не больной и не ублюдок, что Кей — лучший из людей и единственный нормальный в этом дурдоме… но он не стал. Смысла нет.

— Рад, что ты все понимаешь. А теперь собирайся, самолет ждет. Ты не такая дура, чтобы отказываться от миллиардов и положения леди Говард, так что вернешься в Нью-Йорк, извинишься перед Кеем, спишешь все на взбрыкнувшие гормоны, и у вас все будет отлично.

— У нас? — она подняла бровь, почти как Кей. Сучка.

— И у вас, и у нас.

— Прелесть какая… ты хоть ее любишь?

— Тебя это не касается.