Их любовник (СИ)

Еще бы понять, на что именно ты нарываешься, Бонни. Вряд ли на скандал, ты слишком возбужден для этого. На порку? На публичный секс? Или так хочешь убедиться в том, что я бешеная сука, что провоцируешь пустить тебя по рукам? Чертов ублюдок, что творится в твоей голове?!

Чувствуя себя канатоходцем над ареной с голодными тиграми, я толкнула его в плечо, веля перевернуться. Бонни обжег меня злым взглядом, но послушался — к радости девчонок.

— Руки за голову, — велела я, стараясь не слишком коситься на подружек, похожих на обнюхавшихся валерьянки кошек.

Повернулся Бонни так же артистично, как и раздевался. Напряжение, покорность, ожидание и провокация — и самым выразительным акцентом каменный стояк. Ну да, кто бы сомневался, что мистер Больной Ублюдок прется от шоу больше всех прочих, вместе взятых! И косится на меня, буду ли я ревновать от того, что Анжелка уже гладит его по животу, подбираясь к члену?

Не буду. Не дождешься. Но и делиться не буду.

Оглянувшись на блондинчика и мулата, выжидающих в сторонке, я кивнула на девчонок. Дважды просить не пришлось — оба тут же включились в игру, и шаловливые пальчики Анжелки быстро отлипли от Бонни. Правда, прежде чем позволить блондинчику усадить себя на край стола, она обернула на меня, подмигнула и бросила:

— Тишка — жадина!

Ларке и Нате уже было не до того, их как-то очень быстро занял собой Тамерлан.

— Собака на сене, — поймав мой взгляд, насмешливо шепнул Бонни и потянулся, играя проступившими мышцами.

— Ты не заслужил сладкого, гадкий мальчишка, — я правой рукой погладила его по губам, позволила лизнуть и прикусить свой палец.

— А что же я заслужил, мадонна?

— Пока — ничего, — левой рукой я провела по его груди и ущипнула за сосок.

Бонни замер на миг, его глаза затуманились, а когда мои пальцы легко пробежались вниз по его животу, он задышал быстрее. Но глаз не закрыл, так и продолжая смотреть на меня с вызовом.

Мне безумно хотелось поддаться и трахнуть его. Сейчас же, прямо на этом столе. Останавливало только одно: сукин сын добивается, чтобы я потеряла голову. Не знаю, зачем, и знать не хочу, но вертеть собой не позволю. Сегодня я сверху.

Огладив его по лицу вверх и запустив пальцы ему в волосы, я велела:

— Оближи, — и нажала пальцами левой руки ему на нижнюю губу.

Я и чуть не кончила только от того, с каким выражением глаз он взял мои пальцы в рот. Пожалуй, сейчас я страшно завидовала Кею. Все по Фрейду, да. У Кея есть член, и он может трахнуть Бонни в рот. Нежный, горячий и податливый рот чертова ублюдка-провокатора. Зато… зато я могу трахнуть его в мозг даже лучше, чем Кей. А от этого ублюдок прется еще сильнее.

Нежно-нежно улыбаясь и глядя ему в глаза, я влажными пальцами спустилась по его животу, коснулась члена, яичек и легко похлопала по внутренней стороне бедра. Он развел ноги, согнув в коленях. В его глазах вызов сменился жаждой, он рвано дышал ртом, грудь ходила ходуном, мышцы живота напряглись. А я, скользнув пальцами дальше, склонилась к его губам… и спросила:

— Ты чистый?

— Конечно, мадонна, — низким, хрипловатым голосом Эсмеральдо, от которого мурашки бегут по всему телу, а мозг расплавляется и стекает горячей волной прямо в пах.

— Хочешь, чтобы я отымела тебя сейчас? — так же низко и проникновенно.

— Да… все, что хочешь ты, Мадонна, — и ведь не врал, сукин сын.

— Я хочу, чтобы ты пошел на сцену и спел, — не меняя интимных интонаций, сказала я и просунула палец в него. — Сейчас, dolce mio.

Он тут же подался мне навстречу, замер, широко распахнув глаза, в которых плескалось желание. И таким же интимным шепотом ответил:

— Да, мадонна.

Отпустив его волосы и убрав руку с его паха, я чуть отстранилась, и он сел на столе, все так же не отрывая взгляда от меня. Завороженного, жадного и какого-то беззащитного, словно не он только что нарывался и провоцировал. А я вдруг подумала: он что, так и пойдет через весь зал голым? Ведь может, сукин сын! Ни малейшего движения, чтобы взять свои джинсы или рубашку! Просто встал, улыбнулся с легкой безуминкой — и пошел к двери из ложи. Голым.

Черт. Черт! Его же… я же… нет, я не готова к такому, это — не «Зажигалка», его же тут порвут на лоскутки…

— Стой, — велела я, когда он уже коснулся двери.

Он замер, но не обернулся. Зато обернулась я, все же мы не одни… Впрочем, зря я о чем-то волновалась. Девочки были заняты настолько, что уже почти не обращали внимания на нас. А я… а я почувствовала, как краснею. Хорошо, что Бонни этого не видит.

Прихватив со стола его джинсы и свою сумочку, я подошла к нему и сунула джинсы ему в руки. Он ничего не сказал, боже упаси! Вот прямо примерный саб! Только спиной выразил все, что думал — а думал он что-то вроде «два-один в пользу Сицилии, оле-оле-оле!».

Ага. Щас.

— Ладно, — я погладила его по спине, задержала ладонь на упругих ягодицах. — Не такой уж и скверный мальчишка, заслужил конфетку. Наклонись.