Их любовник (СИ)

А еще я подумала вдруг, что в чем-то понимаю Клау. С Джузеппе она будет как за каменной стеной, никаких вам взбрыков, загулов и прочей творческой дури. Я же помню, Бонни рассказывал: пока Джузеппе был женат на Тине, матери Карло, не было на Сицилии мужа вернее. Жаль только, их брак продлился всего двенадцать лет. Тина сгорела от рака меньше чем за год, спасти ее не смогли лучшие врачи мира. Следующий брак Джузеппе не удался от слова совсем, и четвертая попытка кончилась разводом, и пятая. Вот теперь — шестая, дай боже, чтобы удачная.

— Ты больше не злишься на Клау и дядю? — спросила я Бонни.

— Не вижу смысла. Это была моя дурная идея, соврать маме с папой. Клау — нормальная девчонка, устоять перед дядей у нее не было шансов, а я… я похож на него. Внешне, — он хмыкнул и поцеловал мою руку. — Я слишком счастлив, чтобы злиться.

Он чуть-чуть лукавил. Самую капельку. К счастью его примешивалась нотка горечи, и я догадывалась, почему. Что ж, у меня есть одна идея, что с этим можно сделать. Не сию секунду, но… короче, если Кей согласится — то Бонни понравится.

Торжество удалось на все сто. Джузеппе и Клаудию обвенчали в украшенном цветами и колосьями храме, под ангельское пение детского хора и орган. Гости, едва поместившиеся на скамьях, искренне радовались за молодых, осыпали их рисом и монетками, аплодировали и местами даже утирали слезы умиления. А потом огромная толпа гостей, горожан и туристов подпевала Бонни Джеральду — ради дядюшкиной свадьбы он дал концерт прямо там же, на площади перед церковью.

Я тоже подпевала! Особенно «Italiano vero»! (Настоящий итальянец, итал.) Я и не знала, что Бонни приготовил для дяди такой подарок. Джузеппе точно не знал. Когда Бонни запел, он расчувствовался до слез. Даже Клау проняло настолько, что она меня обняла! Мы с ней немного потрепались — об утреннем токсикозе, толкающихся изнутри ножках и преимуществах английского образования перед итальянским. А еще Клау по секрету сказала:

— Хочу извиниться перед Бенито за то, что его ненавидела. Мне было больно, и я не понимала, почему все так получилось. И… ну… не надо было его спасать, — тут Клау, хорошая девочка, покраснела и быстренько сменила тему. — Джузеппе тоже сожалеет. Ему кажется, что они с Бенито не договорили месяц назад. Ты же намекнешь Бенито, чтобы поговорил с дядей?

— Конечно. Я думаю, им давно пора это сделать тет-а-тет. Я рада, что ты больше не злишься на Бонни.

— Мне сразу надо было понять, что он совсем не похож на Пеппе. Не представляю, как ты с ним уживаешься!

— А я не представляю, как ты уживаешься с Джузеппе. Он же политик!

Мы рассмеялись, словно удачливые заговорщицы, и я подумала: вдруг мы с Клау сумеем стать подругами? Сейчас у меня с этим делом все сложно. Демократия демократией, а из старых подруг осталась лишь Манюнюэль, даже Катька Либман перешла в разряд приятельниц/подопечных. Финансовый вопрос и статус, как бы ни хотелось обратного, решают очень многое. А Клау хотя бы не видит во мне волшебника в голубом вертолете, который должен ей минимум пятнадцать порций эскимо. Возможно, потому что она свое эскимо уже получила.

Благодаря Бонни, кстати.

Если бы не его афера с подложной невестой, совершенно не факт, что она бы стала синьорой Кастельеро, что бы там ни говорил сенатор о своей великой любви. Он же наверняка начал ее очаровывать с прицелом на счастье Бенито, а не ради нее самой. Но не суть. Главное — все сложилось удачно. Умница Кей вовремя подстраховал Клау и помог принять здравое решение. Немаловажно, как мне кажется, и то, что он сначала подарил ей финансовую независимость. Женщина со своими деньгами чувствует себя гораздо увереннее, чем полностью зависимая от супруга, даже если это самый лучший, самый любящий и милый супруг на свете. По себе знаю.

Вручив новобрачным подарки, — как и говорил Бонни, подарков была натуральная гора, и клетки с козлятами там тоже присутствовали, — мы с Кеем закруглили беседы с гостями и смотались танцевать. Свой долг шафера он выполнил, засветился рядом с Джузеппе перед журналистами и высокими гостями, и хватит. Мы же приехали на праздник, а не очередную политическую обязаловку. Тем более Бонни пел итальянские песни — из репертуара Челентано, Тото Кутуньо, Рамазотти и какие-то незнакомые, все вперемешку.

Но самой лучшей была безумно романтичная песня о прекрасной незнакомке…

— …написал один мой друг в честь самой прекрасной женщины на свете! Я люблю тебя, Мадонна! — со сцены, на всю площадь.

Я разревелась от избытка чувств. Бонни такой Бонни! Мой сумасшедший гений!

Меня утешил только танец с Кеем. Танец — и нежные, горячие поцелуи. Мой Бонни и мой Кей. Сбывшаяся мечта идиотки.

— Смотри, падающая звезда, — Кей указал в темнеющее небо с ярким росчерком. — Загадай желание.

— Загадала, — я прижалась к нему, глядя на метеорит, а может быть просто след реактивного самолета, какая разница? — Знаешь, чего я хочу, Кей?

— Счастья всем, даром, и чтобы никто не ушел обиженным, — ответил он по-русски и поцеловал меня в макушку.

— Не знала, что ты читал Стругацких.