Их любовник

Отправив сообщение, он прислонился лбом к холодной стене, прикрыл глаза, как наяву видя последний день в Лондоне. Самый обыкновенный день, немного дождливый и туманный, и самая обыкновенная прогулка по городу. Роза кутается в его ветровку, прижимается к его плечу и смеется над какими-то глупыми историями, а потом они целуются на берегу Темзы и, как настоящий заговорщики, планируют маленький сюрприз для Кея. На день рождения получилось офигенно здорово, надо придумать что-нибудь еще…

Нет, он не позволит собственной трусости все испортить.

Оторвавшись от стены, он развернулся — и чуть не столкнулся с Клау.

Приветливая улыбка тут же сошла с ее лица, сменившись тревогой.

— Что случилось, Бенито? Я могу помочь?

— Ничего, Клау, — он покачал головой и спрятал телефон.

Ответной смс от Розы пока не было, наверное, опять ушла в свой писательский астрал. У нее становится такое вдохновенно-отрешенное лицо, когда она пишет! Мадонна, хоть ищи Рафаэля, чтобы ее писал.

— Не стоит притворяться передо мной, Бенито, — мягко улыбнулась Клау и дотронулась до его руки. — Ты ненавидишь врать, тем более — родителям. Я понимаю тебя.

Бонни сам не ожидал, что ее «понимаю» его тронет. Зря он желал Клау провалиться, она — нормальная девчонка, изо всех сил старается ему помочь, хоть и знает, что ей ничего не светит.

— Спасибо, Клау. Тяжело врать тем, кого любишь.

— Ты делаешь это из любви, Бенито, — она сжала его руку. — Всего один вечер.

— Нет. Даже один вечер — это слишком. Прости, Клау, что втянул тебя в это. Но сейчас мы вернемся туда, и я скажу правду. Впрочем, ты можешь не ходить, тебе это будет неприятно.

Клау посмотрела на него с удивлением.

— А ты совсем не похож на того Бонни Джеральда, о котором болтают.

— В смысле?

— Тебя заботят мои чувства, хоть я тебе и никто. Ты вовсе не… — она смутилась и не договорила.

— Не козел? — хмыкнул Бонни. — Не верь глазам своим. Еще какой kozel, — он сказал по-русски, так, как произносила это Роза.

— Нет. Ты просто запутался. Ты не виноват, что все так сложно.

— Именно я и виноват. Не стоит меня идеализировать, Клау. И не стоит привязываться, хорошо?

— Я всего лишь хорошо играю свою роль, синьор режиссер, — с явной обидой ответила Клау.

— Вот и умница. Кстати, предложение о роли все еще в силе.

— Я запомню это, Бенито. Ну… пора нырять? — и она подмигнула.

— Ты начинаешь мне нравиться, детка, — Бонни внезапно почувствовал легкость. Эта девочка в самом деле могла бы быть неплохим другом. По крайней мере, поддержать и разрядить ситуацию она умеет. — Наш выход.

— Бенито, погоди, — она удержала его за руку. — Уверен, что стоит просто сказать «я пошутил»? Мы могли бы немножко поскандалить и вполне натурально расстаться. Мне кажется, так будет проще.

Бонни глянул на нее с еще большим удивлением.

— Теперь ты заботишься о моих чувствах?

— Не думала, что тебя это удивит. Так что, скандал в лучших сицилийских традициях?

— К чертям скандал. Я просто скажу правду, выслушаю, какой я придурок, а потом мы таки выпьем чего-нибудь покрепче сока.

— Жаль, что эта роль оказалась такой короткой, но ты решил правильно, Бенито. И ты совсем не придурок.

— Ты так мило мной восхищаешься, Клау, что я чувствую себя почти нобелевским лауреатом… dermo! Какого черта тут делает папарацци? Вашу…

— Улыбочку! — Бонни едва успел сменить гримасу «убью, суки!» на профессионально-сияющую. — Мистер Джеральд, мисс Паппини, пару слов для наших читателей!

Оглядев немыслимо довольные лица семейства Кастельеро, Бонни проклял все на свете. Они сговорились! Они! Все! Сговорились!

4. Рассвет над Гудзон-рекой

Нью-Йорк, начало октября

Роза

За окном занимался рассвет, когда послышался звук открывающейся двери, глухой стук упавшего чемодана и шаги по лестнице. Кей тоже проснулся — я почувствовала по его изменившемуся дыханию. Мы одновременно обернулись друг к другу с одной и той же надеждой: это он? И замерли, вслушиваясь в шаги. На лице Кея расцветала счастливая улыбка, стирая вчерашнюю хмарь. На моем — тоже.

Я… нет, мы оба точно знали — это он, наш блудный сицилийский баран.

Он зашел в спальню тихо, словно опасаясь нас разбудить. Какая глупость, правда же? Как будто мы можем спать, когда он…

…растрепанный, виноватый, усталый…

…настороженный и недоверчивый, готовый в любой момент закрыться…

…возвращается домой?

— Вы не спите? — шепнул он.

— Сам дурак, Сицилия, — хрипловато со сна отозвался Кей и легко вскочил с кровати.

Я тоже. Не отрывая взгляда от такой же сумасшедше-счастливой улыбки на его губах.

Они встретились на середине пути — черное и белое, разум и страсть, нежность… и нежность.

— Больной ублюдок, — шепнула я, лишь на секунду позже обнимая их обоих, впитывая терпкий запах мужского пота и Кензо, запах моей непристойной яви, моих мужчин. — Как же долго…